Вечный день

Пальмира.[51]

Храм. И пыль на ветру,Шелестящем между колонн в часы
Полого полдня, когда в голубом
Своде застыло солнце. Золото

Ветра ткет золотую пыль

Полдня, как дым над блеском пустынь,
Как шелк шатра над страшною ширью.
Крыша мира. Зефир, как дальние флейты,

Поет, и тихо подпевают пески.

Безудержен свет. Аромат дамасских
Роз вздымается воздушной волною,
Как пламя, режущее эфир.

Красной кровью белых быков

Кипят алтари, вкруг которых люд
Осязает россыпи теплых брызг,
Вспыхнувших рубинами на светлых тогах.

В синем полдне на белом поле

Пляшет плясун, пьяный от лучей.
Но свет уходит. Гаснет Ливан,
Обитель кедров во имя Божье.[52]

День мчится к западу. Выгиб неба

Залит золотом. Это круглый
Божий щит прикрывает спину
Беглого бога. Шелом о синем

Султане катится к горизонту,

К морю, к жемчугу островов,
Мимо горной Иды,[53] в дубравной буре,
Где гулко буйствует Геллеспонт,[54]

И прочь от вод — к зеленому вечеру.

Трубные шаги его будят гул
На кручах Оссы.[55] Мимо троянских
Камышей, по багровым лесам, по мягким

Бархатным лугам — пурпурным сапогом,

Вслед огню, летевшему из Трои в Аргос,
Он вломился в Халкиду.[56] Под ним шумит
Море из пропастей зеленых гротов.

Над землей и морем он вскинул руку,

Черную, как полымя. Полным вздохом
Он окутал море в тяжелый пар,
Белой пастью лижущий багрец подошв.

Вьющейся громадою фиолетовый

Льется плащ его по пятам
К марафонским могилам, где в белой пене
В раковину моря дует Нептун.

Ветер его ног опахнет крылами

Красные флаги прибрежных камышей
Дальней Элиды, когда месяц-щитоносец
Выпрядет в ночь первую темную нить.

Смерть влюбленных {36}