Вечный капитан

Нынешнее название этой травы у греков можно перевести, как «здоровье», потому что входит во многие медицинские рецепты. Еще полынь добавляют в вино, чтобы стало забористее. Обычно в такое, которое делается из подвяленных ягод, очень сладкое и крепкое. В него добавляют мед или виноградный сироп, чтобы стало еще крепче, градусов шестнадцать, и сок полыни, чтобы надежней вставляло. Получается древнегреческий вариант абсента. Не знаю, из-за полыни или просто из-за высокой крепости, от такого вина башню сносит запросто. Если его пьют компанией, драка между собутыльниками (или правильнее сокувшинниками?!) обеспечена, причем не одна. Я подсказал грекам рецепт употребления абсента, который узнал от старшего механика-американца. Чувак был нетипичным пиндосом, молчаливым и замкнутым, с выражением абсолютного пофигизма на лице. К тому же, от него постоянно несло вискарём. Поскольку это никак не отражалось на исполнении служебных обязанностей, я не цеплялся к стармеху, только раз спросил, какой сорт виски он предпочитает?

— Любой, — ответил он. — Я добавляю его в коктейль «Веселый молочник».

— Что за коктейль? — поинтересовался я.

— Абсент, виски и молоко в равных долях, — ответил старший механик и добавил: — Пить медленно.

— Дашь попробовать? — напросился я.

— Почему нет?! — согласился он.

Вот это «медленно» у меня и не получилось. Может быть, сказалась моя нелюбовь к пастеризованному молоку. Или нужен богатый опыт, чтобы научиться пить «Веселого молочника» глотками. Судя по стармеху, если научишься, достигнешь вершин пофигизма. Нынешние греки не питают любви ни к молоку, ни к пофигизму, поэтому, а может, всего лишь из-за отсутствия виски, подсказанный мной рецепт не прижился.

Я толкаю в плечо стоявшего рядом бесса. Он раскручивает «кошку», закидывает на вершину крепостной стены. Я слышу, как железный якорек звякает о камень. Бесс дергает веревку, проверяет, крепко ли держит «кошка»? После чего без приказа начинает очень быстро, сноровисто подниматься наверх. Бессы — горцы, им не привыкать к таким упражнениям. Меня больше беспокоит, не ждут ли его наверху? Прислушиваюсь очень внимательно, стараясь не упустить ни один звук. Если не услышу, что его убили, поплачусь головой и сам. Вроде бы жив бесс. И веревка дергается, как условлено: два раза подряд и через паузу еще раз.

Я хватаюсь за веревку с мусингами и, переставляя ноги по крепостной стене, неровной, с многочисленными выступами и впадинами, медленно поднимаюсь наверх. Я далеко не горец и никогда не увлекался скалолазанием. Восемь метров — это примерно середина третьего этажа. Не так уж и много, когда смотришь, особенно сверху. Когда поднимаешься по веревке и предполагаешь, что случится, если с такой высоты шмякнешься спиной о землю, все становится намного интереснее.

Я таки добрался без происшествий, чему несказанно обрадовался. Бывает, какая-нибудь ерунда доставляет больше радости, чем действительно важное событие. Камни наверху показались мне холоднее. Протиснувшись между зубцами, спустился на сторожевой ход и трижды подергал веревку. Наверх должны подняться еще четыре человека. Одна пара останется у веревки, а две пойдут в противоположные стороны в поисках добычи. Я присаживаюсь у зубца, потираю горящие ладони о черные штаны. Доспехов на мне нет, только черные рубашка с длинными рукавами, штаны, заправленные в кожаные сапоги и шапка с прорезями для «маски-шоу». На ремне висят нож и кинжал, а сабля закреплена за спиной. Точно так же одеты пять бессов, которые будут орудовать здесь вместе со мной. Те, что остались внизу прикрывать наш отход, в доспехах и с щитами.

Я пошел с напарником на север, в сторону акрополя. Обычно возле акрополя живут самые богатые горожане, чтобы в случае опасности спрятаться в нем первыми. Только вот в Галикарнасе два таких объекта, и второй ближе к центру и берегу моря. Скорее всего, возле него и живут галикарнасские богачи, но соваться туда слишком стремно. На берегу моря слабое место обороны города, поэтому охраны много и служба несется исправнее, чем здесь, где нападения не ждут. К тому же, там есть собаки, а здесь их вроде бы нет, по крайней мере, лай доносится только из дворов.