Вечный капитан

Первым делом я купил в западной части города двухэтажный дом с портиком, конюшней с шестью денниками и сеновалом на чердаке, кладовыми, винным и обычным погребами, подземной емкостью для сбора дождевой воды и просторным двором, посреди которого росла раскидистая яблоня. Первый этаж был сложен из известковых блоков, а второй — из сырцового кирпича. Односкатная крыша с небольшим наклоном во двор была крыта черепицей. Глухая стена главного строения обращена к морю. В двадцать первом веке в ней обязательно сделали бы большие окна, чтобы любоваться морскими видами, но не сейчас, когда нападение можно ожидать отовсюду. Окна были в стенах, выходящих во двор, маленькие и закрываемые ставнями. Стекла пока что малы и непрозрачны, поэтому никому и в голову не приходит застеклить окна. В хозяйских комнатах первого этажа пол был вымощен светлой и темной галькой в шахматном порядке, который во многих местах был нарушен. Такое впечатление, что мастер время от времени становился дальтоником. Видимо, во время работы его угощали неразбавленным вином. В столовой стены расписаны эпизодами из жизни неугомонного Геракла, крадущего всё подряд: коней у Диомеда, пояс у царицы амазонок Ипполиты, золотые яблоки из сада Гесперид, коров у трехголового великана Гериона. В остальных комнатах стены покрашены в голубой цвет, который кое-где потёк и позеленел. Темные комнаты слуг и рабов и служебные помещения стены имели не крашенные и пол глиняный.

Дом мне продал богатый зерноторговец, отец одиннадцати детей от жены и двух наложниц, который решил перебраться в Гераклею Понтийскую из-за угрозы нападения скифов. Пока что гераклейцы считают херсонесцев своими согражданами, как и те их. Я не стал ему говорить, что на долю Херсонеса выпадет меньше бед, чем на города Малой Азии. Пусть удирает, а потом, когда начнется драка за наследство Александра Македонского, рвет волосы у себя в самых разных местах. В нагрузку к дому шли три раба: пожилая супружеская пара гетов, захваченная во время похода на этот народ, в котором участвовал и я, и египетский моряк тридцати шести лет от роду, попавший в плен к пиратам-таврам на пути в Пантикапей. Было понятно, почему не хочет тратиться на перевозку пожилой пары, но чем не угодил ему египтянин? Подозреваю, что помогал обзаводиться детьми. Я отказался покупать рабов, потому что догадался, что получу их при любой погоде. Так и случилось.

Я оставил Скилура в Херсонесе присматривать за домом и рабами, нагрузился прошлогодним зерном и отправился в Афины. Если успею добраться туда до прихода каравана галер из Египта, то прилично заработаю. В Афинах хлеб всегда в дефиците, а по весне — особенно.

46

В Афинах все было так же, как и до начала похода Александра Македонского, разве что бедных горожан стало меньше. Многие, услышав о захваченных у персов богатствах, подались служить в македонской армии фалангистами. Их брали с удовольствием, несмотря на то, что Царь Всего навербовал в фалангу азиатских молодых бездельников. Наверное, ставил своих новых подданных в задние шеренги, где, как сказал классик, толку было от них, правда, как с козла молока, но вреда, однако, тоже никакого.

Египетский караван еще не пришел, так что я продал зерно быстро и с хорошим наваром, отбив все свои затраты на херсонесское гражданство. На Амфиполис взял попутный груз — ширпотреб афинских мастеров, который вез македонский купец, живший на соседней улице. Он собрался нанять две галеры, но когда я сказал, что за ту же цену отвезу на своем судне намного быстрее, сразу согласился. Думаю, что важнее была не скорость доставки, а то, что купец знал меня. Иногда купцы пропадают вместе с грузом, а хозяин галеры и экипаж становятся немного богаче. Ветер нам был попутный, юго-западный, пусть и не сильный. В помощь ему днем гребцы отрабатывали зарплату. По пути в Афины они по большей части пинали кое-что, обленившись до безобразия, и теперь скидывали нагулянный жирок.

Дома меня уже заждались. Если честно, перед рейсом я с такой радостью сбежал от семьи, что в этом стыдно было признаться даже самому себе. В походе было много разных дел, которые отвлекали от жены и детей, а вот за зиму в Амфиполисе они мне чертовски надоели. Нет, относился я к ним хорошо, но надо было отдохнуть от семьи. Зато по возвращению мы все были искренне рады друг другу. У нас с женой даже случилось что-то типа второго медового месяца. Не месяц, конечно, но неделя — точно. В этом один из плюсов морской профессии.