Вечный шах

за тем, как устроился на заднем сидении Казарян, и решил:

     - Вперед без страха и сомненья!

     Повертевшись,  Смирнов  выбрался  на  Садовое   кольцо   и   дал   на

малонаселенной уже дороге приличную скорость. На Тверской и  Ленинградском

слегка поумерил пыл до Сокола,  но  после  развилки  прибавлял  постоянно.

Миновав пограничные посты ГАИ, после Химок уверенно вышел на  скорость  за

сто.

     - Ночь же, - мрачно напомнил сзади Казарян. - Гробанемся, Саня.

     Вместо ответа Смирнов, думая, что поет, заныл свою любимую:

                    - Мы ушли от проклятой погони.

                    Перестань, моя крошка, рыдать.

                    Нас не выдадут черные кони,

                    Вороных никому не догнать.

     Но постепенно вздернутость чувств  от  мастерского  выигрыша  прошла,

Смирнов  вспомнил,  что  он  старик,  и  установил  для  себя   предельную

крейсерскую  скорость  -  восемьдесят  километров,  которая  не  утомляла.

Отпустил мышцы, спиной и задом нашел оптимальную  позу,  оценил  приборную

доску, и, поняв, что теперь можно и не уставать, решил поговорить.  Глянул

через внутреннее зеркало заднего обзора на еле видимого в густой  полутьме

салона Казаряна, подмигнул ему и сказал:

     - Нам бы его там вместе со всеми застукать, Рома.

     - А ты уверен, что он с ними? - спросил Казарян.

     - Почти.

     - Вот именно - почти, - ворчливо прокомментировал Казарян.

     - Почти - это оттого, что душа не принимает такой мерзости, - пояснил

Смирнов. - А если по  делу,  просчитав  всерьез  и  прикинув  варианты,  -

стопроцентно.

     - О ком это вы? - робко поинтересовался Виктор.

     - Об одном нашем бывшем знакомце, -  расплывчато  ответил  Смирнов  и

добавил озабоченно:  -  Проверьтесь,  ребята,  ничего  не  забыли?  Ребята

проверились, и оказалось, что ничего не забыли.

     - Нам долго еще? - спросил Виктор.

     - Долго. Очень долго. Можешь поспать, -  откликнулся  добрым  советом

Смирнов.

     - Не хочется.

     - Тревожно? - догадался о Викторовом состоянии Казарян.

     - Я просто в автомобиле спать не умею, - соврал Виктор.

     - А я умею, - сказал Казарян и, предупредительно зевнув, разлегся  на

заднем сидении.

     ...Проснулся он потому, что "олдсмобиль"  остановился.  Не  было  уже

ночи, в окнах машины серела предрассветная сумеречность.

     - Где мы? - спросил Казарян.

     - В тридцати верстах от Твери, - ответил Смирнов.

     - А-а-а, - удовлетворенно промычал Казарян и опять закрыл глаза.

     - На Волгу посмотри, балда! - посоветовал Смирнов и, открыв дверцу, с

трудом  выбрался  из-за  руля.  Утренний  холодок  через  открытую  дверцу

забрался в салон и ликвидировал сонный казаряновский уют.  Казарян  не  то

ахнул, не то опять зевнул, сел и тоже открыл свою дверцу.

     Чуть внизу, сразу же за жидкими кустами мощно  катила  к  Каспийскому

морю еще охватываемая взглядом верхняя Волга. В  предрассветном  безветрии

на ее поверхности не было ничего,  что  обозначало  бы  движение,  но  она

неотвратимо катила и катила.

     - В первый раз я ее такую узкую вижу, - признался Виктор.

     - Господи, красота-то какая! - вдруг ощутил все Казарян.

     - Волга, -  подвел  итог  Смирнов,  вздохнул  и  предложил:  -  А  не

перекусить ли нам?

     Взявший на себя хозяйственное обеспечение операции Александр Петрович

был щедр и предусмотрителен: в багажном отделении "олдсмобиля"  находилась

битком набитая продуктами объемистая сумка. Раскрыв ее, приятно удивились.

И аккуратные бутерброды с чем хочешь, и овощи с рынка, и фрукты с  юга,  и

водочка, и коньячок, и два громадных китайских термоса.

     - Согреться бы  не  мешало,  -  вожделенно  посматривая  на  бутылки,

индифферентно поразмышлял вслух Виктор. Смирнов глянул на него и, снимая с

термоса сверкающую крышку-стакан, охотно согласился:

     - Сейчас согреемся.

     И разлил по кружкам крепчайший, но уже  пахнущий  веником  от  долгой

закупорки чай. Пожевав бутерброды и  попив  чайку,  и  вправду  согрелись.

Освободились от ночного оцепенения, захотели действовать, двигаться.

     Двинулись. За Тверью по мосту переправились на левый  берег  Волги  и

въехали в нескончаемые сырые леса. Рассвело окончательно, но свет  низкого

солнца был только в вершинах леса, а внизу, в  ущелье  меж  хвои,  на  дне

которого тянулся неширокий асфальт, была глухая серость. И ни души кругом,

ни жилья, ни звука человеческого. Дорога,  деревья,  узкое  небо  наверху.

Лишь изредка по-хозяйски каркали недовольно пролетавшие крупные вороны.

     - А мы туда едем? - обеспокоенно спросил Виктор.

     - Куда туда? - захотел уточнений Смирнов.

     - Куда нам надо.

     - А надо ли нам туда? - философски заметил с заднего сиденья Казарян.

     В  общем,  хорошо  поговорили,  скрывая  друг   от   друга   ощущение

приближающейся с каждым километром их движения опасности.

     - Господи, наконец-то, деревня! - обрадовался Виктор, увидев  впереди

разрыв в стене леса, в котором помещались темно-серые избенки.

     Деревня эта была мертва. Она стояла в  километре  от  шоссе,  и  они,

проезжая мимо, увидели издалека, что окна всех  домов  наглухо  заколочены

такого же, как срубы,  темно-серого  цвета  досками.  Деревня  эта  умерла

давно.

     Дорога чуть  поднималась  к  водоразделу.  "Олдсмобиль"  добрался  до

вершины, и они  увидели  солнце  сегодня  в  первый  раз.  Оно  слепило  и