Вечный шах

— Мам, ты сама говорила Егору, что самое главное не жалеть о неправильных ходах, а сосредоточиться на текущей позиции на доске.

— Это да, Ира, но жизнь не шахматная партия. Пройдет, и заново фигуры не расставишь. Ладно, что я, действительно… Хотела приободрить, а только хуже расстроила. Ты, дочь, не слушай, что я говорю.

Ирина всхлипнула и засмеялась.

Положив трубку, она еще немного поплакала, но это были хорошие слезы, легкие, как летний дождь.

Почему-то помнятся обиды, но хорошего-то было гораздо больше. Да, их с сестрой ругали, воспитывали без передышки, но они росли в полной безопасности. В детстве не понимали, что бывает иначе, что порой родители избивают, нанося серьезные увечья, пьют, приводя домой малознакомых и опасных людей, морят голодом и творят еще более ужасные вещи, о которых страшно даже подумать. Странно, что Ирина, когда по долгу службы столкнулась со всем этим, не возблагодарила судьбу, что росла в благополучной семье, а продолжала ковырять свои детские обидки. Мама заботилась о них с сестрой, привила все необходимые женские навыки и умения, а главное, дала высшее образование. Они с отцом содержали обеих дочек, пока те наслаждались студенческой жизнью, ни разу не заикнулись о том, что можно было бы найти какую-нибудь подработку. Это притом что бабушка ворчала, мол, нечего, ученость женщину не красит, пусть выучатся на медсестер или поваров, да и хорошо, а то никто замуж не возьмет шибко образованных. Сделаем, конечно, поправку на ветер, учтем, что в их с сестрой время девушки ходили в вуз не только и не столько за образованием, сколько за хорошей партией, и маминой целью было главным образом последнее, но все равно.

Мама выполнила свой долг по отношению к детям, а больше этого никто ни с кого спросить не может.

Умывшись холодной водой, Ирина прилегла на кровать и стала вспоминать зимнюю дачу. Сначала дело шло туговато, но мало-помалу, ухватив за кончик, она размотала весь клубок и поняла, почему память услужливо вычеркнула эти события и Искру Константиновну.

На Карельском перешейке существовал поселочек из типовых дачек, принадлежащий Академии наук, в котором каждый сотрудник этой могучей организации мог за небольшую сумму снять комнату или целый домик на определенный срок. Летом, конечно, это счастье доставалось лишь избранным, а в несезон случались окошечки, и маме предложили полдомика на январь.

Деньги были смешные, и родители согласились. В пятницу вечером приезжали, в понедельник утром уезжали, а в выходные катались на лыжах, финских санках и вообще насыщали организмы кислородом.

И все бы хорошо, но мама решила насытить не только свой, но и Иринин организм, а также годовалого внука. А для гарантии, чтобы набить их кислородом под завязку, Ирину, еще не вышедшую из декрета, запихнули вместе с сыном на эту дачу на весь срок аренды. Сопротивление, ясное дело, было бесполезно, потому что ты что, хочешь погубить ребенка в каменном мешке и газовой камере (имелся в виду город Ленинград)? Да что ты за мать после этого?

Ирина не хотела, но поехала, довольно быстро освоилась с немудрящим дачным бытом и неплохо проводила время в будни, но на выходных приезжала мама, неиссякаемый источник знаний и мудрости относительно воспитания ребенка. Все, что ни делала Ирина, было не так. Егора она или слишком кутала, он вспотеет и простудится, или одевала слишком легко, и он просто простудится, не вспотев. Перекармливала, морила голодом, слишком баловала, слишком строго наказывала, разгуливала, не пускала гулять, все эти взаимоисключающие действия Ирине удавалось совершить в течение часа, а в сутках их двадцать четыре. Обстановка сложилась напряженная, между ними искрило, и Ирина не убежала с Егором на первую электричку только потому, что боялась одна пускаться с маленьким ребенком в такую долгую дорогу.

К счастью, наступил понедельник, мама уехала, Ирина выдохнула. Но не успела она прийти в себя, как снова начались выходные, а вместе с ними и интенсивные курсы по уходу за ребенком.

Но это было еще полбеды. Масла в огонь подливала сама расстановка сил. С одной стороны, дачу сняли родители, значит, хозяйка — мама, с другой — постоянно живет Ирина, стало быть, ей и организовывать быт по своему вкусу. С третьей — она сюда вообще не просилась, доставлена угрозами и шантажом и, по сути, находится в плену. Не очень понятно, кому распоряжаться, но Ирина считала, что если с понедельника по пятницу сковородка стояла на полочке, то субботу и воскресенье она вполне может провести там же, а не в шкафчике. Мир от этого не рухнет, однако — нет! Когда Ирина в субботу протягивала руку за прихватками, то обнаруживала в привычном месте только пустоту, а прихватки висели в противоположном углу кухни, потому что надо знать основы физики, Ирина, рядом с плитой ткань отсыревает от пара и пропитывается кухонным запахом. Переставив по своему вкусу всю кухонную утварь, мама с трагическим видом принималась перемывать чистую посуду.