Вечный слушатель

Надсмотрщики не терпят возражений:
Мы шли, в воде болотной по колени,
А если кто сгибался — тут же, рядом,
Конвойный возникал и бил прикладом.
Так, утопая в жиже, плача кровью,
Мы шли через болота к Приднестровью.

С дороги сбиться было невозможно,

Тут что ни шаг — то знак в грязи дорожной
Куда мы шли — вопрос предельно глупый,
Коль знаки вдоль дороги — трупы, трупы,
Понятные любому дурню знаки:
Мы видели, как их грызут собаки.

И мы, и все нехитрые пожитки

К утру бывали мокрыми до нитки
От ливня, — то, что мы еще живые,
Стрельбою подтверждали часовые,
А дальше — гнали с воплями взахлеб
До окаянных косовских чащоб.

Нас по двое построив, как в насмешку,

Назначили в дневную перебежку,
И мы бежали к собственной кончине,
И спотыкались мы на мертвечине,
Когда темнело — верх брала усталость,
Валились спать — в ком жизнь еще осталась.

Мы так бы и лежали до восхода,

Но вышла из чащобы шайка сброда,
И пусть у нас пожитков было мало —
Так с воплями и те поотнимала, —
Что ни лежало в сумках за спиной —
Все, все досталось братии лесной.

Мы в темноте напрасно драли глотку,

А нас бандиты грабили в охотку, —
Защелкали жандармские затворы
(Стреляли в нас, уцелевали воры), —
Изъявши все, что было, подчистую,
Бандиты в лес ушли, во тьму густую.

Рассвет сквозь ветки пробивался скупо,

Не отличишь в потемках труп от струпа;
Погибших и не перечесть, пожалуй:
Вошли толпой — а вышли горсткой малой.
Погнали дальше нас. А шедшим следом
Рассказ про эту ночь казался бредом.

Кладбище в Ободовке

Гонять отсюда песью рать —
Задача непростая.
Готова вмиг тебя сожрать
Наглеющая стая.

Окоченевшую сестру

Куснул вожак матерый.
Где сын, что умер поутру?
Растерзан всею сворой.

Ты как живой: на холоду

Откуда взяться гнили?
Да упокоишься во льду,
Пусть в общей, но в могиле.

Покорствуя земной судьбе,

Истлеть — не так уж худо.
Любой завидует тебе,
Кто средь живых покуда!

Подольская земля

Поля от пшеницы в золоте сплошь,
Окоем глазами объемлю:
Не зря, не зря урожай хорош,
Столько трупов легло в эту землю!

Оно, пожалуй, не мудрено —

Кровь этой земле привычна,
Здесь немало хозяйничал батька Махно,
Петлюра бывал самолично.

Земля милосердно давала приют

Всем убитым, без спроса, кряду:
Весною побеги, знала, взойдут,
Мир будет подобен саду.

Нас перегнали за берег Днестра —

Палачей не возьмешь на жалость.
Нас двести тысяч было вчера,
Едва ли четверть осталась.

Да и к нам, скорейшую гибель суля,

Подступают отродья палачьи:
Третьему Рейху нужна земля,
Притом — возможно богаче.

Привычен природы круговорот:

Добьют не сдохших доныне,
Уродится, конечно, и через год
Пшеница на Украине.