Вечный слушатель

Я нынче не пойду
Туда, где летом, зноем опаленным,
По вечерам в саду
Душой вверялся деревам зеленым.

Погода такова,

Что входят в мир осенние расцветки,
В слезах летит листва,
И наготой отсвечивают ветки.

Зеленый цвет исчез,

Деревья ждут, без жизни, без надежды,
И молят у небес
Вернуть ветвям исконные одежды.

Но нагота дерев

Душе моей едва ли не дороже:
На тех, кто, умерев —
Остался юн, теперь они похожи.

Грядущую межу

Преодолеет год. Без опасений
Тогда в саду брожу
Наедине с листвой, уже весенней.

Я наблюдаю там,

Как ветви тянут к небесам объятья:
Судьбой дано садам
Менять листы — изношенные платья.

Ждать осенью весны

Приучен сад. Сколь радость иллюзорна!
Ведь люди лишены
Способности зазеленеть повторно.

Оливер Фриджири (р. 1947)

Пальцы ветра

Концами пальцев тянешься ко мне,
ты, беспокойный, ты, жестокий ветер,
похож на топот беглого полка
твой грубый ритм — он смерть в себе несет;
сонаты ветра — на одно лицо.
Но нет, повремените, подождите,
я не хочу быть взрослым, летний ветер,
не стану ранить рук, как ранишь ты —
листва летит, цветы до срока вянут:
твое наречье трудно, голос груб,
фальшивый голое, что звучит во мне.
При ясном небе — дождь, зимой — жара,
весна — без роз, спешащих распуститься,
и осень — в одеянье листьев юных.
Душа спешит уснуть, но до того
спешит хотя бы слово начертать
на облаках, как на вагонах верных:
дрожит рука, неровно сердце бьется
среди стволов. Но — кровью напиши:
«Смоковница неплодная, фонарь
погасший, обескрылевшая птица,
уста без поцелуя, взор во тьму
уставленный, туда, где все черно —
таков твой голос, ветер; времена
сменяет год, сезон вослед сезону —
и маленькие птицы прямо вниз
летят в мои ладони, как в могилу,
в могилу, что способна всех вместить,
а те ведь город — символ тесноты,
да и вселенной тесно во вселенной».

Бегство