Дорожкою, протоптанною смлада,В приют нескромности взбираюсь я,И вот — топчусь меж потного тряпья,Висящего где надо, где не надо.Меня берет немалая досада,Когда, продрав глаза от забытья,Ломтище сыра козьего жуя,Идет ко мне кряхтящая наяда.Тогда молю: «О челн дубовый мой!Плывем отсель, доколе дверь открыта!Не трепещи! Спешим, спешим домой…»Но челн дубовый говорит сердито:«Заткнись да повернись к дверям кормой!Как ни проси, не опущу бушприта!»* * *
«В часы Морфея, в сумраке густом…»
В часы Морфея, в сумраке густом,Явился мне гигант из мира те́ней,Сжимавший пястью зыбкой тем не менеВ железном переплете тяжкий том.И вопросил я в трепете святом:«Кто ты еси? Дух про́клятый иль гений?» —«Я — тот, кем ты повержен на колени,Пред чьим послушен даже ты перстом.От моего бежать стремишься ига,Но Некто победит тебя в бою,А на борьбу меж вас — достанет мига.Разжалобить не мысли судию,Взгляни!» — и вот была раскрыта книга,Я глянул и увидел смерть свою.
К сеньору Антонио Жозе Алваресу, в благодарность за оказанные услуги
В узилище, где мне пришлось так туго,Где я — почти в могиле — смерти жду,Однако грежу и томлюсь в бреду,Где бытие — подобие недуга;Где тягота чрезмерного досугаВедет рассудок смутный в поводу,Мою смягчают горькую нуждуПредупредительные руки Друга.В наш гнусный век, когда для всех вполнеУместно обходиться внешней формой, —Ужели Дружбы чудо — не во сне?..Ты утешаешь изможденный взор мой,О добрый гений… Как же странно мнеСмотреть на то, что быть должно бы нормой.
Сеньору Жоану Сабино дос Сантос Рамосу, в качестве ответа на его сонет
Сколь Рок ни алчен — есть и Року мера:Ему Элмано лиру не вручит, —Гомер почил, но слава не молчит,Века нетленным сберегли Гомера.Но слава — не пустая ли химера?Порой меня берет в оковы стыд —Какой мудрец поэту разъяснит:Разумна ли в людскую память вера?Колеблюсь, то ликуя, то скорбя,Слабеет сердце, и певца дурачит,Миражем славы бедный ум губя.О, что же за концом пути маячит,Элмано нежный? Мир земной тебяКогда не воспоет, то пусть оплачет!* * *
«Страшусь того, что станется поколе…»
Страшусь того, что станется поколеЯ буду жить в незнаемом краю:Оберегать в душе любовь моюУстанешь ты, и покоришься доле.Страшусь, что красотою поневолеПоблекнешь ты, — приметы узнаюТого, как Гений Времени в боюСражает всех, влачащих дни в юдоли.Страшусь — и если все-таки в борьбеПовержен буду, Призраком низринут,Блюдущим меру зла в моей судьбе —То все же, если скорби в сердце хлынут,Ты помяни меня, скажи себе:«Он так любил меня — и мной покинут».* * *