Вечный странник, или Падение Константинополя

— Если ты, граф, намерен освободить его из темницы, то забирай. Более подходящего стражника не придумаешь. Помни, однако, что в город этот он прибыл с неким лицом, именовавшим себя индийским князем, и, как только этот таинственный персонаж объявится, негра нужно будет возвратить хозяину.

Граф с любопытством оглядел Нило — на деле он просто вспоминал князя.

— Велика милость вашего величества. Я принимаю это условие.

К начальнику стражи, прибывшему в тоннель под царским местом, обратился знакомый нам стражник:

— Вот — одежда, пара башмаков, покрывало. Я нашел это там, у ворот.

— Откуда они там взялись?

— Какая-то женщина попросила дозволения постоять у ворот, чтобы видеть, как выведут еретика, — я не препятствовал. Это ее одежда.

— Княжна Ирина! — воскликнул начальник. — Что ж. Передайте мне, я распоряжусь, как она скажет.

Синегион стремительно возвращался к обычной жизни. Однако этот день остался в памяти горожан, от него они отсчитывали всевозможные события; впрочем, важнейшим из них стала утрата императором поддержки братства Святого Иакова. Теперь все монастырские общины объединились против своего повелителя.

Книга VI КОНСТАНТИН

Глава I МЕЧ СОЛОМОНА

Ход нашей истории вновь переносит нас в Белый замок в устье Сладких Вод Азии.

Двадцать пятое марта 1452 года. Вот уже несколько дней стояла облачная, ненастная погода, но в полдень она переменилась, в безупречной лазури засияло солнце. Дарователь дня замедлил свой нисходящий бег у края горного кряжа над Румелихисаром, будто бы не желая расставаться с жизнью, кишевшей средь знаменитых бастионов перед древним замком.

На суше дожидалась армия, а это значит, что целый город из шатров и шалашей раскинулся от моря и до холмов, горизонт во всех направлениях застилала завеса дыма.

На воде, покачиваясь борт к борту, сгрудились все суда из дельты небольшой реки; они достигали самого Босфора, суда крытые и открытые: ялики, баржи, гребные и парусные галеры, корабли — будто огромный сборный плот.

И по лагерю, и по этому плоту то и дело сновали люди, будто муравьи в период заготовки запасов. Помимо местонахождения, принадлежность их можно было определить по двум вещам: по чалмам и звезде с полумесяцем в красном поле их знамен.

Можно подумать, что истории нравится воспроизводить саму себя. За тысячу лет до того армия еще более многочисленная стояла на берегах Сладких Вод. Тогда это были персы, теперь — турки; что примечательно, в обоих случаях воинов было не видно, одни работники, флотилия же состояла из грузовых судов: тут лодки, груженные камнем, там — известкой, там — штабелями бревен.

Наконец солнце исчезло, утянув за собой последний оплот света. Примерно тогда же морские ворота перед дворцом Юлиана в Константинополе отворились, и в Мраморное море вышла лодка. Пятеро гребцов сидели на веслах. Двое пассажиров — на корме. Это были граф Корти и Али, сын правоверного Абед-дина.

Двумя часами ранее Али вошел в те же ворота со свежим уловом и, не обнаружив своего покупателя на галере, отправился к причалу, а потом и во дворец.

— О эмир, — начал он, когда его впустили к графу, — прибыл повелитель наш Магомет, светоч мира.

Судя по всему, слова эти неожиданным образом поразили графа.

— Где он? — спросил он голосом невыразительным, будто изнутри застегнутого шлема. И прежде чем прозвучал ответ, добавил приличествующее: — Да послужит ему любовь Аллаха посохом жизни!

— Он в Белом замке, а с ним целая толпа: муллы, паши, строители… Ну там и суматоха, мечутся туда-сюда, будто визгливые свиньи, ищут себе хоть какой уголок, чтобы приткнуться! Шайтан их забери вместе с бородами, башмаками и чалмами! Они-то привыкли есть что пожирнее, спать на пуховых диванах под шелковыми покрывалами, вдыхать благовония в переполненных гаремах — уж и не знаю, способны ли они теперь хотя бы остановить стрелу. Им кажется, что старый замок Баязета Йылдырима — это еще одна геенна. Клянусь райскими усладами, о эмир, — ха-ха-ха! — отрадно было видеть, как мало Светоч мира заботится об их благополучии! В замке всей свиты с ним — старый гяур Ортачи-Халиль да индийский князь, которого он называет Посланцем звезд; остальным предоставили устраиваться как могут, пока не прибудут их шатры. Оставив янычар за Румелихисаром, повелитель призвал трехбунчуковых пашей, едва живых от усталости — они с утра не вылезали из седел, — и помчался с ними во всю прыть своего скакуна-араба через равнину, потом по длинному склону за Терапией и натянул повод только перед дворцом княжны Ирины.

— Перед дворцом княжны Ирины, — повторил граф. — Что он там делал?