Вечный воин

Я не вижу врагов, несмотря на то, что сижу на коне, потому что в одиннадцатой шеренге, если можно так назвать довольно неупорядоченное построение тупым клином. Слышу только крики и свист стрел. У гуннов железные наконечники стрел с длинным бойком, что увеличивает проникающую способность, тремя широкими лопастями, придающими устойчивость в полете, и раздвоенных насадом, более легким в изготовлении. Такие стрелы хороши против воинов в слабых доспехах, составляющих большую часть любой нынешней армии. Против хороших доспехов используют тяжелые стрелы с гранеными наконечниками. В лопастях иногда делают дырочки, а если наконечник костяной, то насаживают на древко позади него полый костяной шарик с тремя дырочками, чтобы стрела в полете свистела громче. Когда таких стрел летит много, свист стоит довольно мощный и жутковатый, пугающий вражеских лошадей и даже воинов. Свистунки будут и у монголов, и мои подчиненные-путивльцы будут называть издаваемые ими звуки пением ведьм.

Иногда кто-нибудь из стоявших впереди сообщает, что происходит на поле боя, или предупреждает о летящей стреле, и тогда все дружно закрываются щитами, хотя пока ни одна не долетела до моей шеренги. Мне и так понятно, что сейчас идет перестрелка с дальней дистанции. Легкая конница обеих армий засыпает врага легкими стрелами, пущенными по навесной траектории, пытаясь спровоцировать его на атаку. Если получится, возможны три варианта или комбинация из них: первый и самый лучший — заманить на заранее вырытые ямы-ловушки; второй — отступить, рассыпавшись, а потом вернуться и продолжить обстрел, изматывая противника; третий — вывести на собственную тяжелую конницу. Поскольку обе армии постоянно используют эти варианты, никто на провокацию не поддается. Нам уж точно спешить некуда, потому что нас больше и нам не надо победить любой ценой. Подождем и заплатим минимальную. Количество стрел не бесконечно. Когда-нибудь врагам придется или пойти в атаку, или позорно удрать. В отличие от нас, у них нет права отступить всей армией, перенести сражение в другое место или на следующий день. Это их территория, это выбранное ими место для сражения, и уход с поля боя по любой причине будет считаться трусливым бегством.

Впереди раздаются радостные возгласы — враг пошел в атаку. Мы тоже начали движение. Сперва медленно, шагом, постепенно увеличивая скорость. Все начинают орать, каждый на своем языке, и крики сливаются в протяжный монотонный гул. Плотный строй постепенно растягивается в ширину. Пехотинцы обычно перед столкновением с врагом стараются сплотиться, а конники — увеличить дистанцию между собой и соседями, особенно теми, что справа. Каждый не хочет, чтобы его конь столкнулся с вражеским грудь в грудь, и оба всадника, скорее всего, шмякнулись на землю, где будут затоптаны. Пусть лучше враг вклинится справа, под ударную руку.

Я придерживаю своего коня, соблюдая дистанцию метра в два до всадника передо мной. Вижу его ссутулившуюся спину и, как кажется из-за короткой шеи, вжатую в плечи голову, железный шлем на которой склепан из четырех треугольников, а на макушке сделано держало для пучка конских волос, выкрашенных в красный цвет. Пучок мотыляется туда-сюда сзади по шлему, напоминая работу автомобильного «дворника». Ловлю себя на мысли, что еще помню, что такое автомобиль.

Сквозь гул прорывается всплеск криков, лошадиного ржания, звона оружия. Скакавший впереди резко останавливается. Я тоже успеваю задержать коня, но сзади напирают. Мой конь, ни разу не участвовавший в таких стычках, начинает испуганно вертеть головой и ржать. Его прижимают грудью к крупу переднего. Тот дергается и норовит лягнуть, но из-за давки не может. Так и стоим. Передние две-три шеренги сражаются, а остальные ждут свою очередь.