Ведарь

Делать нечего и по скользким иголкам я пошлепал ломать сухостой. Сумерки неторопливо ложились на деревья, чахлые кусты, словно гигантский киномеханик выключил свет, и теперь он медленно тух. Безлиственная береза опасно накренилась на соседние деревья: вот-вот упадет, сухие ветви устилали землю.

Громкий треск нарушил умиротворенность засыпающего королевства. Я ломал дрова, сучья стреляли в разреженный воздух громкими хлопками. Я набрал целую охапку, чуть не навернулся по дороге, пока нес, да ещё заприметил несколько больших ветвей — притащить на ночь.

Пока я ходил, берендеи сотворили небольшой костерок, разложили пищу на куске ткани, и ждали моего возвращения. Облупленные яйца поблескивали боками в свете костерка, зеленый лук напоминал стрелы, хлеб выложен ровными кусками в форме башенки. Им бы рестораторами работать, вот только тушенка не открыта.

— А мы тебя ждем! Дай-ка ножик? — спросил приподнявшийся на локте Сергей Анатольевич.

— Так у меня его нет, — я сбросил охапку чуть поодаль от импровизированного стола.

— Как же без ножа банки-то открыть? — поинтересовался Иваныч.

— Может об ствол шарахнуть? — я показал на лежащую валежину, среди мха торчали обломанные сучья.

— Да лучше об голову. Твою! Это же надо — лететь в тайгу и не прихватить ножа! — поцокал языком подполковник.

Ясно, опять разыгрывают. Хотят высмеять неумеху городскую, ну что же — правила игры ясны, остается окунуть старичков в лужу. Как же мне показывал старый рыбак? Вспомнить бы.

— Пакетик целлофановый найдется? — я почесал голову.

Станиславский сразу бы сказал: «Не верю!», но тут может и обойдется. Подполковник указал на скомканный кусок пленки возле рюкзаков.

— Бери, ты наверно хочешь подышать в него, для успокоения? Фильмов американских насмотрелся? Но учти, у нас клея нет!

— Вместо клея можешь живицу с сосны использовать! — хохотнул Иваныч.

Ну-ну, смейтесь-смейтесь. Эх, как же любят взрослые дядьки подтрунить над молодежью, мол, мы знаем, мы пожили. Лишь бы не облажаться, не дать повода почувствовать себя на высоте, а то опять придется тащить рюкзаки, может и Иваныч до кучи свои отдаст.

Банку боковиной к груди и уперся пальцами в твердый бок, сверху надавил ладонью и слегка прожал жесть. Потом перевернул банку вмятиной к себе и сделал ещё углубление, под углом к первому.

— Ты сейчас звездочку делаешь, ниндзя малолетняя? — рассмеялся подполковник.

— Да, мало ли кто к нам заявится, а тут и звездочка будет. И гость наестся заодно, если не промахнусь! — пропыхтел я, стараясь углубить вмятину.

Два прогиба встали под углом один к другому, третья сторона осталась нетронутой. Положив банку в пакет, принялся сжимать плоскости днищ банок от одного прогиба к другому и наоборот. Все легче и легче прижимались края, с хлопком рвущейся жести лопнуло место сгиба, на пакет выплеснулось немного желатина.

— Ты глянь-ка, а малой-то кумекает немного, скоро сможем тушенку через дырочку высасывать! — Сергей подмигнул Иванычу.

— Может трубочку поискать, и зонтик для коктейля? — вопросом ответил Иваныч.

Я продолжил, не обращая внимания на насмешки. Банка скрежетала в руках, сцепленные в замок руки нажимали то один край, то другой. Половина содержимого вывалилась в пакет, но главное — жесть порвалась по местам сгиба и банка раскрылась как два лепестка кувшинки. Потемневшая тайга смотрела вместе с берендеями, как открывается банка тушенки без ножа и открывалки.

— Пожалуйста, могу ещё пару банок открыть! — я положил пакет с тушенкой и разорванной банкой рядом с импровизированным столом.

— Вот за что не люблю всезнаек, так это за ехидную ухмылку на морде. Так бы и двинул берцем по зубам, чтобы не скалились лишний раз! — вздохнул переставший смеяться подполковник.

— Умыл он нас, Натольич! Ну да ничего, в следующий раз поймаем! — Иваныч продолжал улыбаться.

Подбросив очередной сук в ярко полыхающий костер, Иваныч вытащил из кармана складник. Мелькнув в свете огня плоской рукоятью, нож шлепнулся на мою ладонь. Тяжеленький, грамм на триста потянет. Кнопка выбросила широкое лезвие наружу.

— Лучше им открой, удобнее есть будет. А поломанную банку себе забери, заслужил! — пробасил ухмыляющийся Иваныч.

— За «поймаем» — я не рассказывал, как мы вместе приземлялись? — прыснул в кулак подполковник. — Такого запаха я давно не чуял.

Вот, началось! Нашли на чем отыграться. Сейчас последует долгое перечисление всех проявлений страхов и ужасов, а Иваныч будет обидно подхихикивать и подзуживать, надеясь уколоть побольнее. Нужно сыграть на опережение.

— Признаю, обгадился я, Михаил Иванович! Страшно было до жути, спасибо Сергею Анатольевичу за поддержку во время полета. Если бы не он, то нас бы перевертни вычислили по запаху за много километров! — проговорил я, не дав развернуться буйной фантазии подполковника.

— Да ладно, с кем не бывает. Сергея вон тоже первый раз пришлось выпинывать из самолета! — прогудел Иваныч.

— Так бы и двинул берцем по зубам! — повторил свою фразу подполковник и придвинулся ближе к еде.