Ведарь

— Угощу, конечно. Как же тебя и медовым-то не угостить — половину самолета тогда разберешь! Иди к нам, призывник неадекватный! — могучая рука, блеснув большими часами, открыла неприметный лючок, на свет появился слегка помятый термос и две алюминиевые кружки.

— Адекватный я, но обилие тайн вымораживает! Задолбало ждать, пока кто-нибудь чего-нибудь объяснит! — буркнул я в ответ и принял из рук дымящуюся кружку.

— Раз адекватный, то давай знакомиться, Гвардии подполковник Жестов Сергей Анатольевич, по совместительству берендей. Можно Сергей! — крепкая рука сжала мою ладонь, поиграла пальцами в сжавшихся тисках.

— Александр, можно просто Александр. Не дорос ещё до отчества! — попробовал вытащить ладонь из крепкой хватки, но не тут-то было.

Я с легкой улыбкой смотрел на старающегося сплющить мою ладонь подполковника. Минута сжатия тисков неимоверной силищи пропали даром, когда легко, словно вареную сосиску из обертки, я вытащил расслабленные пальцы из сомкнувшихся клещей. Тетина щебенка не пропала даром.

— Эх, был бы у меня такой наглец в батальоне, то из нарядов бы не вылезал! — слегка отдуваясь, подполковник отпил ароматного отвара.

Иваныч тоже отхлебнул обжигающего настоя. Горячий напиток, отдающий лесными травами и медовым запахом, успокаивал нервы, расслаблял мышцы. Внутри разливалось тягучее спокойствие.

— Неприкосновенный запас? — поинтересовался Иваныч, протягивая пустую кружку за добавкой.

— Для успокоения бойцов велел каждый день заваривать. Все чаще не пригождается, но порой случается, что письмецо из дома сбивает мысли о службе, и солдаты готовы умчаться в самоволку прямо с парашютом. Или без него. А после кружки такого чая горячие головы остывают и думают, как быть дальше. Термос на каждый вылет — и ни одного несчастного случая за двадцать лет! — с гордостью проговорил Сергей Анатольевич, и повернулся ко мне, — Как, боец, понравился чаек?

— Да, благодарю, успокоился немного, — я передал обратно кружку.

Урчание мотора и вибрация пола подтверждали наш полет. Если не смотреть в иллюминатор, то можно подумать, что едем по земле. Мимо проплывали кучевые облака, иногда закрывающие заплаточную землю. Подобно теткиному одеялу она сшивалась из заплаток желтых и зеленых оттенков, с вкраплениями городов и точками сел, с голубыми кляксами озер и тонкими артериями рек.

— Тогда садись поближе, и сейчас я расскажу тебе сказку! — Иваныч горько усмехнулся, — Чтобы потом не ругался, что тебе никто ничего не рассказывает.

— Добро, а я пока со своими летчиками настрою курс. Летим к наставнику? — подполковник деловито убрал термос и кружки.

Военный поправил голубой берет и одернул форму, напомнив лихого вояку из фильмов про Афганистан.

— Да, курс тот самый. Вот координаты! — Иваныч вытащил из кармана рюкзака сложенный вчетверо листок.

— Разберемся! Сидорыча я ещё не забыл! — козырнул Сергей Анатольевич, по полу прогрохотали ботинки, и подполковник скрылся за округлой дверью в конце грузового отсека.

— Теперь слушай, ведарь! Если тебе тетка не рассказывала, значит не пришло время. Сейчас мы летим в село «Волчье», в Сибирь.

— А что мы там забыли? — я не мог скрыть своего удивления.

Оно и понятно: я раньше не выезжал дальше областного центра. А теперь эвона куда — в Сибирь.

— Ты так и не научился слушать не перебивая! Ситуация с пропадающими ведарями происходила двадцать лет назад, когда перевертни объявили большую охоту. Берендеи помогали, чем могли, но в большинстве своем оставались в стороне. Всё началось с пропажи самой сильной ведарши — твоей тетки. За ней начали исчезать другие, и также не находили следов похищения. Все были в ужасе от происходящего, начался полный беспредел. Ведари вырезали перевертней целыми семьями, те в ответ рвали попадающихся охотников. ещё немного и ведари могли перекинуться на берендеев, чтобы истребить всех оборотней на Земле и обезопасить себя. Так длилось, пока не появился твой отец, — Иваныч вновь полез за термосом в лючок.

— Мой отец? — я взволнованно вскочил, под взглядом Иваныча сел обратно, — Извините, Михаил Иванович, не мог удержаться.

— Уйми свое недержание, не от армии косишь, — смягчился Иваныч, — Да, появился твой отец. Я до сих пор помню его на пороге избушки, как он пришел с окровавленной теткой на руках. Жили мы с Серегой под присмотром нашего наставника, в скрытой ото всех глаз избушке в Сибири. Всё тело Марии представляло собой одну сплошную рану. Она очень много времени провела в беспамятстве, Владимир не отходил от кровати не на шаг. Он рассказал как Мария пропала, и он полтора года разыскивал ее, пока не нашел в тайге по слабому зову. Мол, она еле дышала, рядом лежали разорванные перевертни. И однажды во сне она дико закричала и произнесла два слова: «Волчий пастырь».

— А кто это? — вырвался у меня вопрос.

Под укоризненным взглядом тут же хлопнул себя по губам. Коротко хохотнул вошедший подполковник, металлическая дверь скользнула на место.

— Дай-ка я хлобыстну! У меня рука на хамовитых солдатиках набита! — подполковник подошел к нам, придерживаясь за поручень над головой.