Ведя Взмокин – наш товарищ

Одного только боится Вор-Юн-Гак, Хитрый Подлый Змей – боится исчезнуть.

…

Ведя Взмокин, Зергер и Авужго еще долго ползли по туннелю вслед за хвостом Гониденека, пока тот наконец не уперся носом во что-то металлическое. Это была дверца.

Гониднек прислонился к дверце и принялся ее скрести. Он часа два шептал, вздыхал и сопел, но она все не поддавалась.

– Долго нам еще тебя слушать? – не выдержал сзади Зергер.

– Сейчас. Сейчас… я забыл, сколько будет два и три…

– Пять, наверное.

– Нет, я это уже пробовал…

– Ну, тогда шесть или четыре. Я не знаю подробностей вашего счета.

– Четыре, шесть… тоже нет…а еще что-нибудь есть похожее?

–Слушай, если ты сейчас же не откроешь… пробуй семь. – сказал Ведя.

– Семь. – Гониденек поскреб в потайном месте семь раз, и дверца открылась. – Да, семь. Странно, я же помню что два и три – семь, но все время забываю…

Ведя Взмокин слегка укусил Гониденеку хвост и тот вывалился внутрь. За ним выпрыгнул Ведя, потом – Сокол Авужго, весь вспотевший, а потом задумчивый Зергер:

– Пока мы двигались, у меня накопилось столько грандиозных замыслов, столько потрясающих идей… что даже жаль, что их некогда реализовывать.

Они оказались в огромном помещении, покрытом тьмой. Кое-где на стенах подмигивали бледно-желтые светильники в виде причудливых плодов, но они висели скорее для красоты.

– Это одна из кладовых господина Вор-Юн-Гака… здесь много всякого добра… Есть – Гониднек загибал пальцы – золото, серебро, алмазы, прочие камушки… Мы могли бы…

Ведя остановил его:

– Слушай, Бублик, нам не нужно золото и прочая дребедень. Мы должны отыскать Цветок Гармонии. Куда же теперь двигаться?

– А Вы хорошо ползаете, – подхалимски сказал Гониденек, – я думал, вы не вынесете пути по тоннелю, по которому даже…

– Мы жутко тренированные ползать. Я совершенно не устал. Почти.

Ведя почувствовал, как его ноги вдруг наполнила чугунная тяжесть, и захотелось сесть; но и сидя тяжесть оставалась прежней, словно причиной ее было не долгое ползанье, а невидимая посторонняя сила, действующей извне. У Веде возникло ощущение, что эта сила даже стучит по голове. Авужго тоже теребил свою голову.

– Ой, у меня в ушах такой звон… противнющий, просто ужас, все пискает да пискает… и еще пиш-чит.

Зергер огляделся – издалека до них доносился едва слышный тонкий и прерывистый звук – звук подающего сигналы прибора.

– Действительно, пищит. Но откуда?

– Это замученные души, – проворчал Гониденек, – они стонут. У господина Вор-Юн-Гака тут темница рядом.

– Нет, ребятушки, это что-то… искусственное. На всякий случай, спрячемся-ка за этот сундучок.

(Сундучок был шагов двадцать в высоту).

– Ну его, – сказал Сокол Авужго, – еще куда-то лезть. Что мы, душу испугались?

– Нет, залезем, залезем.

Едва Авужго втиснули в щель, как далеко вдали загорелся крошечный огонь – вроде тех, что горели на стенах, только серебристый. Огонек пищал и двигался; вот он подошел к сундуку…

Зергер зажал Гониденеку нос:

– Не вздумай только чихнуть.

Небольшой ящик двигался по воздуху вдоль пола. Он приблизился к тоннелю, откуда еще пахло Гониденеком, заставил дверцу отвориться, потом вздохнул – и бросил в тоннель груз. Хлопнуло – и все. Ящик исчез.

– Это, наверно, был плохой воздух – прогнусавил Гониденек (нос-то у него зажат) – Господин Вор-Юн-Гак всегда велят убирать плохой воздух… ну такой, где гарь или старый яд… Он всегда так взыр… взырвается…

Зергер тряханул мешком:

– Так зачем же ты, болван, выбрал путь через мусоропровод?!

– Да я что… я совсем… я всегда так… не всегда, но часто… я просто думал, думал…

– Что-то ты слишком много думаешь, – сказал Ведя Взмокин, – только толку никакого. Давай путь ищи.

Их окружал огромный, бесконечный лабиринт из сундуков и ларцов. Сундуки были очень большие, некоторые поднимались вверх до самого потолка, своды которого были едва различимы во мгле. У Гониденека глаза разбегались – ему ну просто ужасно хотелось куда-нибудь залезть, да только сундуки все были с секретом. Если подойти к ним вплотную, то они исчезали, испарялись или осыпали огнем; некоторые просто кусались. Вор-Юн-Гак умело стерег свои богатства. Гониденек боялся; он шел вперед, ничего не трогая, и страдал при этом невыносимо. Внезапно он споткнулся о веревочку.

Веревочка лежал на полу – тоненькая, пестрая.

Гониденек взял конец веревки и с равнодушным видом пошел дальше. Но веревочка – к изумлению Гонеденека – не потянулась за ним; наоборот, она вдруг обвила ему руку, потом другую, а потом еще схватила за хвост и повалила его самого.

Гониденек почувствовал, что его стремительно душат.

– Спа… спа… спас-и-ите…

Но Ведя Взмокин был рядом:

– Держись, искатель наживы, мы тебя выкрутим… тьфу ты, она не рвется… не раскручивается… Какие тут веревки вредные!

Он споткнулся, Зергер – тоже; ноги запутались. Веревка уползала куда-то вниз.

– Соколавушка, держи ее! Она сматывается!

Авужго схватил за середину:

– Охти, сильная какая!

– Тяни, тяни ее назад! Да не туда!

– Ах, ты пакость… рвать нельзя, тянуть – тоже нельзя… Какая она длинная… она что, живая?