Ведьма

Сознание несло прочь от деревни. Через незнакомые леса, реки, другие поселения.

Он шёл, тяжело опираясь на посох, сделанный из коряги. Посеревшая от времени ткань прятала вырезанные магические руны и стук палки эхом раздавался в притихшем лесу. Грубые сапоги подминали траву, не жалели маленьких веточек, что с треском ломались под ним. Полы плаща доставали до самой земли, лениво волочились по мху, иногда цеплялись за коряги. Он был страшен: выглядывала изуродованная лапа, будто звериная, с чёрным мехом и огромными когтями. Лицо мужчины было всё в шрамах, один глаз то ли незряч, то ли просто не имел цвета и будто рыбий, не двигался.

— Всё, всё, уходи оттуда!

Голос Флоренции донёсся сквозь толстую пелену. По губам стекало что-то тёплое. Он внезапно остановился, покрутив головой и посмотрел прямо на неё: Фелисия с криком вынырнула из видения, слишком резко вернувшись в тело: сознание помутилось, девочка удивлённо опустила голову — передник был перепачкан в чём-то красном. Кровь из носа — вот что стекало по губам.

Ведьма тяжело, прерывисто вдохнула, прижимая девочку к себе и целуя в макушку.

— Ты молодец, но никогда не увлекайся, хорошо?

Фел кивнула. Голова начинала неприятно пульсировать, предвещая скорую боль. Перенапрягаться никогда нельзя, а она сейчас явно это и сделала. Нельзя соваться туда, где тебе не место.

— Я просила тебя сказать, что ты чувствуешь, а не смотреть!

Впрочем, за этим скрывалось волнение. Фелисия виновато отвела взгляд в сторону.

— Кто это?

— Колдун, — мрачно ответила женщина. — Йонеран. Старый знакомый.

Голос ничего хорошего не предвещал. Девочка поёжилась — ощущения от того мужчины были мягко говоря не очень хорошие. Он был похож на старого, одинокого чёрного волка. Такие обычно выходят на скальные выступы и, поднимая голову к небу, протяжно воют на луну, созывая сородичей. Но к нему никто не идёт — все боятся, и он уйдёт, не поджав хвоста — гордо. Впрочем, горло будет сводить неприятный спазм одиночества.

— Он идет сюда? — Фелисия подняла голову.

— Не знаю, но надеюсь, что нет.

Флоренция, покачав головой, вышла из дома, тут же в большую комнату проснулось любопытное лицо Дэниала. Девочка вздохнула.

— Что случилось?

— Не знаю, — она пожала плечами.— Но я, кажется, делаю успехи.

Дэн широко улыбнулся, показал ей большой палец и скрылся в комнатушке. Он сидел там целыми днями, что-то бормотал, делал, но вечером амулет неизбежно снова летел в очаг и мальчик, хмурый как туча, садился за стол ужинать. На расспросы Фелисии не отвечал, а мать только хитро щурила глаза, глядя на юношу.

Они не отсюда — говорила недавно Флоренция. Они пришли сюда специально из другого мира, потратив кучу сил на перемещение. Дэн был ещё совсем мал и не помнил перехода. Устроиться у женщины получилось не сразу, она сменила несколько стран, прежде чем осела здесь — в деревушке меньше всего бросали на неё странные взгляды и, по крайней мере, не пытались донести на "странную девушку, появившуюся ниоткуда с ребёнком и без мужа". Женщина бесконечно ненавидела практически каждого, живущего в этом поселении, потому редко выходила из дома, только на рынок, за продуктами. Да и то часто посылала сына.

На вопрос, что, в таком случае, она здесь делает, женщина только вздыхала. Отвечала не спеша, обдумывая каждое слово. Она устала на тот момент, а здесь её магия, которую она принесла с собой — практически иссякла. Хватило лишь на то, чтобы затуманить жителям сознание, мол всегда здесь жила, и отстроить эту лачугу. Не руками, конечно, но у Фел долго не могло уложится в голове как именно это получилось. Закон равноценного обмена — чтобы что-то получить, нужно откуда-то это взять, ничего не появляется из воздуха просто так. А сейчас все её амулеты и артефакты валялись пустыми безделушками.