Ведьма

Роза обошла людей, натираясь об их ноги, держа хвост трубой и мурлыча — а затем бросилась к двери. В ней, заметил Николай, есть кошачья дверца — Роза толкнула её лапой и была такова.

— Ничего с ней не случится, — заверила Саша. — Брось пока рюкзак, потом разберём вещи. Идём — нас, наверное, ждут!

Она схватила Николая за руку (тот едва успел сбросить свой рюкзак) и повлекла к двери.

Они выскочили за дверь, пробежали через короткую прихожую — точнее, сени — и выбежали наружу. Николай окунулся во влажный летний зной и вновь на короткий миг закружилась голова. Трава по колено, оглушительно громкие песни кузнечиков, цветы — везде, куда хватает взгляда — и синие окружности озёр, рассыпанные вокруг. Николай оглянулся, не веря глазам.

За их спинами, поодаль, возвышались ещё семь домов, слева и справа. А шагах в десяти от двери, спиной к ним, стояла светловолосая женщина, одетая, как Саша — платье поверх лёгких брюк, короткие летние сапоги. Волосы её были заплетены в две короткие косы. Роза сидела у её ног и мяукнула, когда Саша и Николай появились из дома.

Женщина обернулась, и Николай заметил блестящий металлический обруч поверх её волос.

— А мы уж заждались, — улыбнулась она. Голос оказался необычайно низким, практически басом. И только сейчас Николай понял, что это не мама Саши, не Мария Ильинична. — Добро пожаловать в Пять Озёр!

46. Пять Озёр

— Баба Лина! — радостно взвизгнула Саша и, отпустив руку Николая, побежала к женщине в объятия. — Ой, я так рада!

— Ох, красавица! — похвалила Сашу Капитолина Устиновна, как только отпустила. — Похорошела-то как! Ну хоть поговорим с тобой без спешки, сто лет уже не виделись!

— Ой да ладно, баба Лина! — засмеялась Саша. — Я два раза в год домой приезжаю!

— Да разве ж это “приезжаю”? На день, на два — и поминай как звали. Ну давай, знакомь нас.

— Коля! — позвала Саша и Николай, отчаянно не в своей тарелке, направился к ним. Марии Ильиничне сейчас шестьдесят пять, а выглядит едва ли на тридцать. А Капитолине Устиновне тогда… как минимум сто пять. Да ей на вид и сорока нет!

— Подходи, подходи, не бойся, — добродушно пробасила Капитолина Устиновна. — Сразу не съела — значит, уже и не съем.

— Бабушка, ну хоть ты не пугай его! Коля, это моя бабушка, Капитолина Устиновна, — пояснила Саша, и Николай попытался изобразить лёгкий поклон. Вышло не пойми что. — Баба Лина, это Николай Третьяков, мой мужчина.

— Дай-ка гляну на тебя, — поманила Николая к себе улыбающаяся Капитолина Устиновна, и взяла его за плечи, пристально глядя в глаза.

Странное ощущение нахлынуло на Николая. Воспоминания — все, до единого — принялись пробегать перед глазами. Возникло странное ощущение, что его читают, словно книгу. И ощущение оказалось не очень приятным.

— Незлобивый, прилежный — хотя порою лодырь — умный, немного разгильдяй, с добрым сердцем и чуткий, — приговаривала Капитолина Устиновна, не отводя взгляда. Отпустила плечи Николая, и того словно током ударило. Легонько.

— Ого! — высказался Николай, переводя дух.

— Я в чём-то ошиблась? — полюбопытствовала Капитолина Устиновна.

— Думаю, всё верно, — признал Николай. Правду — и ничего, кроме правды.

— И честный! — подняла указательный палец Капитолина Устиновна. — Теперь вижу — хороший человек.

— Можешь не говорить, баба Лина, — спокойно добавила Саша, сделав шаг к Николаю и взяв его за руку. — Я знаю. Дара ни у кого из нас нет, но мне всё равно.

— Слушай своё сердце, Сашенька, — кивнула Капитолина Устиновна. — Нас не слушай. Я ведь и сама Родиона не сразу разглядела, до сих пор стыдно. Ты не отступишься, верно?

— Не отступлюсь, баба Лина, — подтвердила Саша и крепче сжала ладонь Николая.

Капитолина Устиновна покивала, улыбаясь и поманила обоих к себе. Саша и Николай сделали шаг вперёд. Капитолина Устиновна прикоснулась кончиками пальцев ко лбу каждого, и произнесла:

— Благословляю вас, дети мои. В добрый путь.

Глаза Саши округлились… и в следующий момент она поспешно поклонилась. Николай последовал её примеру — в этот раз вышло куда лучше. Саша отпустила его руку и бросилась к бабушке — крепко обняла её и долго не отпускала.

— Спасибо, баба Лина! — прошептала Саша, улыбаясь, и смахнула слёзы ладонью.

— Спасибо, Капитолина Устиновна! — сумел произнести Николай, который в этот момент не знал, куда деть глаза.

— Ну-ну, Сашенька, вот плакать не нужно, — улыбнулась Капитолина Устиновна.

— Не дождались меня? — послышался ещё один, знакомый голос. Николай оглянулся. Мария Ильинична — улыбающаяся, и в таком же летнем наряде, идёт со стороны ближайшего озера.

— А чего тянуть? — поинтересовалась Капитолина Устиновна. — Я, если что, и повторить могу, мне так даже и приятно будет.

— Да нет, я слышала, — покачала головой Чернова-старшая. — Добро пожаловать домой, Николай!

Николай и ей поклонился. Вышло немного лучше, чем в предыдущий раз.

— Мама! — бросилась Саша к матери и обняла. — Ты не сердишься? Правда не сердишься?