Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах!

Солнца осталась совсем чуть, кругом заволновались, привставая, кораблики на воде замерли, подогретые дальним пламенем, взлетели несколько фотовспышек – то группы красавиц разных стран увековечились в вечернем.

– Как красиво! – под стать запылал Арсений. – Красота природная и человеческая… – Он смотрел на Светлану, которая вспыхнула и стала еще красивее.

Она засмеялась, у сидящих рядом и не очень перехватило дыхание. Она была настолько своя и настолько вовремя, что потом рассмеялся тоже каждый, радиусом в несколько столов. Кто-то захлопал, Вагнер расслабился, солнце раз – и утонуло, стало смугло и весело. Почти каждый выпил из стекла на своем столе, а на нашем закончилась сангрия красная, и опытная рука разлила белую.

– Мальчики, мальчики! – вскочила Ракель на длинные худые ноги. – Девочки к носикам! – Она подмигнула Светлане, и обе ведьмы растворились в воздухе.

– О! – Хорхе показалось последнее неожиданным, он откинулся на стуле и провокационно подхватил виски. – Кто-нибудь верит глазам своим? – Взгляд его блуждал.

– Прекрасно, что они способны на подобное… – глубокомысленно изрек Арсений.

Народ взволновался. Уходящее солнце будто дало команду, и голоса усилились, кто-то встал, уходя, кто-то, напротив, пришел и сел. Две громкие итальянки с большими диоптрическими очками на свежих лицах, острыми губами стремительно переговариваясь, перемежая реплики смешками, взбивали просторные юбки сильными бедрами и ураганно пронеслись мимо, раскачав жидкости в емкостях и мысли в недлинно остриженных черепах.

– Если бы я не был тем, кем был, а именно бизнесменом, я хотел бы заниматься абсолютно другой – инфантильной – работой. Быть мастером педикюра, при этом всех старух я отправлял бы к ассистентам, а сам занимался бы дивными молодыми ножками с розовыми пятками, – признался Хорхе, проводив чужую молодость и дерзость липким взглядом. – Черт подери, какие у нее шикарные, какие ухоженные прекрасные ноги!

– О как ты любишь женщин, – констатировал я с улыбкой подлеца.

– Их все любят, – убежденно согласился Хорхе. – При этом я женат и на самом деле уже больше таращусь и бесцельно флиртую. – Он замер, поймав глазами глубинное декольте спины короткого черного платья жгучей англо-саксонской молодки.

– Больше? – пытался ловить его и Евгенио.

– Больше женских ног я люблю только женские спины. – Спина действительно была красивой, несмотря на широкие плечи, ее очаровательная мимичность вела свою немую беседу с каждым взглядом, что рискнул задержаться. – В них столько разных ликов… Там и эротика, и природа, и изящество, и еще что-то – неземное. А обращал внимание, что красивые ноги – только у женщин?

– Если ты не женщина, так и есть, – пожал плечами я, прикасаясь губами к белой сангрии. – Все это в голове, игры разума и природы, бесноватой смеси…

– Или бесноватой плоти… – сделал свой вывод испанец, расстегивая на рубашке очередную пуговицу, отчего его строгий вид стал небрежным. – Она виновата во всем, что видится красивым, в том числе разность скрипов… – подмигнул Хорхе мне.

Под аккомпанемент этой фразы вернулись девушки, загадочно улыбаясь. Они одновременно сели на скучающие стулья, подведенные глаза промокнули каждого рядом, а губы прикоснулись к жидкостям в подкрашенных помадой бокалах.

Хорхе, покачиваясь на сиденье, точно ему было его мало, хмельно вперился в незаметно подошедшую официантку, замечательно непропорциональную в области глянцевой улыбки и выпуклого джинсового зада. Ее вопрос о нужде в чем-либо стихийно утонул в переплетении диалогов, что роились в густом пространстве кафе.

– Замечательная задница, – беспардонно заявил ей испанец, дрожащим взглядом потискав девушку. – Уверен, вам отлично на ней сидится, мягко и удобно. Все время думаю, как сидят девушки, у которых попы нет, это ведь, наверное, больно? – Он разминулся глазами с каждым, словно ушел в себя. Мне понравилось, что, несмотря на нетрезвость, он чутко понимал возможные развития мыслей окружающих. – Как они справляются с этим, как живут с постоянной болью, с неудобством? Вертятся постоянно, я думаю… – Хорхе глянул на смутившуюся пришелицу, что вдруг осмыслила подслащенное комплиментом хамство, – на одном месте. Злятся, вымещая зло на мужчинах. Уверен, многие психологические причины разладов коренятся в этом или чем-то подобном…

Хорхе опять уклонился от взглядов и опять было открыл рот… Но тут все замерли. Испанец с приподнятым стаканом ирландского чая и куском какого-то слова, застрявшего в зубах, жутковато улыбнувшаяся Ракель, скосившая взгляд на Арсения, и сам он, имевший вид почти отрешенный, с потухшим взглядом, обращенным внутрь. И Светлана, в тот фотогеничный момент ставшая самой красивой на набережной, улыбающаяся чисто и широко, во всю возможную искристость зубов, с чуть вспенившимися на ветру волосами, с лукавой морщинкой на аккуратном носу. И официантка, уже уклоняющаяся в сторону, но мысленно еще повторяющая нескромную тираду незнакомца, отчего углы ее рта вели себя по-разному, одновременно радуясь и раздражаясь.