Ведьма на выданье

Возникло странное чувство, что я совершенно… абсолютно… черт возьми, полностью принадлежу этому человеку! И он имеет право смотреть на меня в любом виде и в любо время. Потому руки не в состоянии подняться, чтобы прикрыться, а губы предательски пересохли.

— Вы кто? — только и смогла спросить я.

Нет, ну надо же с чего-то начинать!

Он улыбнулся, оставаясь тем же изваянием. И вроде б тьма всё скрывает, но в то же время я совершенно ясно вижу широкие плечи, мощный торс, сильные руки. И почему-то хочется совсем не беседы вести, а встать, медленно приблизиться. А потом дернуть шнуровку на ночной рубашке и, дождавшись, пока та опадет к ногам, шагнуть к незнакомцу, чтобы…

Я чуть не влепила себе пощечину. Это ещё что за новости?! Не хватало пялиться на мужика в маске.

— Тот, кто имеет на тебя все права, Алина, — произнес он голосом, от которого по телу пробежала волна желания.

И в комнате ещё жарче стало. Да ёшкин кузяк, что за здрасте! Никаких прав! Никаких мужиков в моей спальне без подписанного на то заявления у хозяина замка!

— Горневич, вы ли, чё ли? — как можно «вежливее» поинтересовалась я, невольно выдав фразу из незабвенной киноклассики «Любовь и голуби».

Незнакомец расхохотался. Смех, кстати, приятный, зар-р-раза. Снова думается не о том. Так, стоп!

— Нет, моя дорогая, — покачал он головой. — Марк, конечно, достойный противник, но вряд ли бы он помчался за тобой сюда.

— Ему Вислава под стать, — фыркнула я и гордо расправила плечи. — Ещё раз спрашиваю: кто вы и как здесь оказались? И что надо?

Отвечать мне не собирались. Это я поняла, когда вдруг незнакомец поднялся всего одним движением и вдруг оказался рядом. Опрокинул на кровать, не дав даже пискнуть. От сильного тела исходил жар, хотелось отбросить все разумные мысли и прижаться к нему. А потом скользнуть пальцами по звездной тьме, стирая её, чтобы увидеть лицо.

— Ты прекрасно знаешь всё сама, Алина, — шепнул он, обжигая мою шею дыханием.

Длинные пальцы скользнули по моему бедру. Я охнула от неожиданности. Внутри сплелись сумасшедшее желание и страх. Страх, что не захочу сопротивляться и… сделаю всё, как он скажет.

— Ты сама дала согласие стать моей, Алина, — снова шепнул он, губы обожгли мою ключицу, руки стиснули так, что невозможно сделать вдох. — А потом сделала вид, что мы вовсе не знакомые люди.

«Но я и правда не все помню! — чуть не сорвалось с языка. — Особенно вас…»

Однако мне не дали больше произнести ни слова, потому что безумно горячие губы накрыли мои. Все мысли вмиг исчезли из головы, руки сами потянулись, чтобы обнять его, скользнуть по крепкой спине.

Голова шла кругом, поцелуй становился все жарче, сводил с ума.

Шнуровка на ночной рубашке треснула. Я охнула, попыталась высвободиться, но меня не пустили.

— Видишь, Алина… ты не хочешь мне сопротивляться.

От хрипловатого голоса, которым это было произнесено, по спине пробежали мурашки.

— Но ты сама выбрала иной путь, моя девочка, — продолжил он, и я почему-то похолодела от недоброго предчувствия.

Желанные губы практически касались моих. Хотелось снова прижаться к ним и целовать до тех пор, пока он не поймет, что кроме него мне больше никто не нужен.

— И теперь ты должна сделать только одно, — сказал он, и серебро глаз полыхнуло неистовым пламенем.

— Что? — спросила я каким-то не своим голосом.

— Развестись.

* * *

Утром я встала хмурая и сонная.

Поначалу думала, что всё это было лишь гадким сном, но… когда взгляд наткнулся на опустошенный бокал на тумбочке, поняла: визит таки состоялся.

Небо затянули тучи, напоминая, что на улице самая настоящая осень, несмотря на обманчивое тепло.

Разговор с Бециком не удался. Фамильяр благополучно продрых, приход незнакомца его не потревожил. Можно было, конечно, разораться и построить мелкого, что он спит, пока на мою честь покушаются всякие, но… Интуиция нашептывала, что дело не в Бецике. Тот, кто приходил, позаботился об отсутствии лишних глаз. Правда, при этом оставил бокал. Сволочь.

Завтракали мы вдвоем с Малгожатой. Однако в этот раз еда казалась безвкусной. Я уныло ковырялась вилкой в своей тарелке и мрачно размышляла. Какой ещё развод? По последним данным Алина Альжбета Каторжинская, ведьма, девица двадцати трех лет, ни разу не замечалась за браком и прочим, что ему может сопутствовать.

Именно на основании этого я сделала вывод, что не стоит щелкать клювом и надо брать околачивающегося рядом Лешека. И вот теперь является какое-то здрасте в черном плаще и сообщает: «Панночка, дайте разводу».

Нет уж, любезный! Сначала предъявите документ!

— Алина, что-то ты сама не своя, — заметила Малгожата, делая глоток кофе со специями и не сводя с меня внимательного взгляда.

Вроде как прямого вопроса не задали, но я понимала: тётушка ждет ответа.

Только вот разговор получится долгий. Очень. А могу ли я ей настолько доверять? Понятия не имею. Как всё сложно.

— Сон дурацкий приснился, — сказала я часть правды. — Словно ко мне явился мужчина в черном и потребовал развода.

— В черном? — почему-то уточнила Малгожата.