Ведьма полесская

Заметив, как она побледнела, Прохор уже и сам догадался, что Янинке сделалось плохо. Вовремя подхватив обмякшее тело, он бережно усадил её на землю.

– Янинка, да что ж это с тобой? – забеспокоился Прохор.

– Не знаю… хотя…

– Наверное, от переживаний сильных да от беременности…

Янинка виновато глядела на Прохора. Она впервые предстала перед ним в таком беспомощном виде. В эту минуту девушка чувствовала себя совсем неважно, и ей была приятна искренняя забота Прохора. Но дальше становилось хуже. От слабости у Янинки на лбу и над верхней губой обильно заблестели капельки холодной испарины.

Прохор вскочил.

– Сейчас воды принесу…

– Стой! – с усилием повысив голос, Янинка остановила парня. – Присядь.

Прохор исполнил просьбу.

– Янинка, может в село… к людям…

– О чём ты говоришь?.. Меня там быстро на огне в себя приведут…

– Господи, что ж делать?!

– Не суетись… Крестик… сними.

Прохор недоумённо уставился на Янинку:

– При чём тут крестик?

– Сними… – ослабшим голосом повторила она.

Прохор осторожно снял с Янинки свой крестик-оберег.

– Ну вот, сейчас полегчает… – прошептала она. – Не могу я носить твой заговорённый крестик. Противится он душе моей неприкаянной. Я ведь даже не крещёная…

– Всё не слава богу, – удручённо промолвил Прохор. Об этом он как-то и не подумал.

– Ничего, я пока в платочек его заверну… Не волнуйся, не потеряю… Вот как покрещусь, так сразу и надену…

– Да я и не волнуюсь.

– Ты спрашивал, что я намерена делать, – тяжело дыша, произнесла Янинка. – Так вот, я решила, что для меня сейчас только одна дорога… Люди называют это чутьём, а я уверена, что это сердце мне подсказывает, как поступить… А оно меня ещё никогда не обманывало. Наверное, такова моя участь: прислушиваться к голосу сердца.

– И куда твое сердце сейчас тебя направляет? – удивился Прохор.

– К Богу… И для начала я вижу перед собой только одну дорогу – дорогу в Церковь. Сразу же покрещусь, а потом буду вымаливать прощение… и за свои грехи, и за неправедные дела матери. И сердце мне подсказывает, что милостивый Бог простит меня… А если Бог простит, то и Церковь примет под своё крыло. Подпустит Бог к себе – будет и крестик твой душу мне греть. Ну, а если нет, то и жизни мне не будет… вернее, нам. Вот такие, дружок мой, дела. Ты уж это помни и при случае молись за нас…

Прохор некоторое время молчал, переваривая услышанное. Такое неожиданное решение ещё больше убедило его в порядочности и искренности Янинки.

– Да-а, а ещё говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, – изумлённо буркнул он себе под нос, удивившись совершенному отличию характеров дочки и матери.

– Ты что-то сказал? – не расслышала Янинка.

– В церковь, говорю… в Черемшицкую пойдёшь?

– Не. В Мазыр подамся… Сперва туда, а потом… видно будет.

– Как же ты одна? Жить-то на что будешь? О-хо-хо, час от часу не легче.

– Прош… мне очень жаль, что с твоим Егоркой такое стряслось… и поверь: мы не причастны… Я сначала в матери сомневалась, но теперь точно знаю: не желала она лиха дитяти твоему. Я бы это почувствовала. На тебя – да, сильную злобу имела.

– Перед смертью она мне то же самое сказала.

– Напрасно ты её…

– Не трогал я её. В трясине сгинула… Просто не помог ей…

Янинка сразу как-то оживилась и с благодарностью посмотрела на Прохора.

– Что ж, тогда и мне легче будет о тебе вспоминать. Какая ни есть, а всё ж мать была…

– Твоя мать странные слова говорила… Пугала, будто меня ещё ждёт встреча с каким-то сущим дьяволом. Это меня сильно разозлило. Стращать меня напоследок вздумала! Я уж было подумал, не о тебе ли она намекала… Сомнения насчёт тебя были большие, – Прохор изучающим взглядом наблюдал за Янинкой.

Ни тени волнения, ни единого признака беспокойства не отразилось на лице девушки.

– Не гляди на меня так – напрасно это. Мать, видимо, знала, чувствовала, что тебя ожидает ещё какое-то сильное потрясение… или испытание…

– Какое потрясение?! Хуже чем сейчас уж быть не может! – то ли всполошился, то ли возмутился Прохор.

– Не знаю. Ну, вот, для примеру, взбесится на тебя пан Хилькевич, попадёшь в опалу гневную, вот и будет тебе пекло несносное. Тут уж нехотя дьявола примажешь к такому лиху.

– Да, кажись, нема причины для гнева панского…

– Ну, так я ж тебе говорю, что это просто так, к слову.

– Янинка, а ты ведь тоже многое можешь предвидеть. Неужто Хима что-то заметила, а ты – нет, – не унимался Прохор.

Янинка как-то устало, но ласково провела рукой по волосам Прохора.

– А помнишь купальскую ночь?

– Ещё бы не помнить.

– Я ведь уже тогда любовалась тобой, а ты и не замечал бедную девушку.

– Я тогда тебя вообще, по-моему, ещё ни разу не видел. Ты это к чему?

– Просто, – грустно улыбнулась Янинка.

– Ты так и не ответила мне.

Янинка глубоко вздохнула и сказала:

– Мать правду тебе сказала. Вскорости тебя ожидает ещё какое-то потрясение…

– Когда?

– Не знаю… Но в твоих глазах он уже стоит… Значит, скоро.

– Кто стоит?! – со страхом переспросил Прохор.

– Знак беды.

Прохор в крайнем смятении посмотрел на девушку.

– У меня и так сейчас такая беда, что на семерых с лихвой хватило бы.

– Этой бедой твои глаза уже живут. А о той ты ещё даже и не догадываешься.