Ведьма с серебряной меткой. Книга 1

Осторожно пошевелив ногами, Дани почти достала пальцами до пола. Потянулась — и едва не взвыла. Запястья как будто тупым ножом резануло.

С ней больше не разговаривали. Инквизиторы повертели ее из стороны в сторону убедились, что одежды никакой не осталось, и потянулись к выходу. Один посетовал, мол, девка сочная, а мастер Нирс приказал пока не трогать. Ему кто-то ответил — ну то ж пока…

Потом она открыла глаза и поняла, что совершенно одна. Только лохмотья света на полу и холод, голодный, жадно облизывающий тело.

Она уронила голову на грудь. Если бы только… если только забыться.

Но потерять сознание пока не получалось.

Запястья, стянутые веревками и принявшие на себя вес тела, болели все сильнее. Дани начало казаться, что они вот-вот оторвутся, и она упадет, размахивая обрывками рук, забрызгивая все вокруг кровью.

«Пожалуйста… Забери меня…»

На миг ей показалось, что Ксеон где-то рядом, и что вот-вот он разрежет веревки, подхватит ее на руки.

«Он не вернется. Ты ему не нужна больше».

Это, похоже, и была ее личная правда, от которой кровоточила душа.

По щекам покатились слезы.

Как же больно, когда предает человек, которого… Впрочем, он ведь не обещал тебе ничего, маленькая помойная крыса? Так с чего ты взяла, что он что-то чувствует к тебе? На взгляды купилась? Ха! Да ты, Дани, просто ничтожество!

И она расплакалась в полный голос.

Все, что довелось пережить на улице, а потом в замке Энц — все оказалось сущими пустяками по сравнению с болью, которую подарил принц Ксеон.

— Плачешь?

Низкий, чуть хрипловатый голос.

Дани сразу его узнала, своего главного палача.

Осторожно глянула перед собой, сквозь спутанные волосы.

Черная мужская фигура остановилась у противоположной стены, прислонившись спиной к стене.

— Поплакать иногда полезно, — с издевкой заметил инквизитор, — облегчает душу перед тем, как ее примет Всеблагий отец наш.

Дани промолчала. Шмыгнула носом.

Она исподлобья наблюдала за тем, как мастер Аламар прошелся по помещению. Кажется, он слегка приволакивал ногу.

— Почему ты освободила принца? — спросил он, и голос прозвучал на удивление равнодушно.

— Он умирал, — выдохнула Дани, — ошейник… его душил…

— А ты, значит, такая добрая, что решила облегчить страдания человеку, посягнувшему на жизнь своего монаршего отца?

— Принц хороший человек, — она невольно всхлипнула. Боль в запястьях становилась невыносимой.

— Вне всякого сомнения, — черная тень медленно приближалась.

«Если он прикоснется ко мне, я умру», — решила Дани.

— И именно поэтому ты решила, что этого хорошего человека нужно избавить от страданий, — констатировал Аламар, — но отчего же ты теперь здесь, а твой прекрасный принц — неведомо где? Если он такой хороший, почему оставил тебя на растерзание инквизиции?

— Я… — и она поникла.

— Мда. Просто неразрешимый вопрос для твоего примитивного умишка. Кстати, зовут тебя как?

— Дани.

Ей казалось, что ее шепот неразличим в тишине, однако же Аламар обладал превосходным слухом.

— Дани, — повторил он, словно пробуя имя на вкус.

Подошел почти вплотную, и она ощутила холодное прикосновение металла к лицу. Чудовище провело по щеке металлическими пальцами, спустилось к шее, очертило пылающий болью ошейник. Осторожно, играючи, почти нежно.

— Хочешь, я расскажу тебе, за что этот хороший человек был отправлен в замок Энц? — очень тихо поинтересовался Аламар.

— Вы все равно не скажете правды… о нем…

— Ну, конечно. Он наверняка тебе рассказывал о том, как пострадал из-за своего дара менталиста, как его держали взаперти, и как он решил вырваться на свободу. Отчасти это правда, Дани. Но… разве он не рассказывал тебе о том, как устроил бунт механоидов, нашей непобедимой армии, и как толпа механических монстров хлынула в жилые кварталы, чтобы убивать? Разве он не рассказывал тебе, что все это было его рук делом? Исключительно, чтобы опробовать свои возможности…

Аламар неожиданно умолк. Постоял рядом, не прекращая обводить скулы Дани своей ужасной железной рукой, затем отошел.

— Об этом он тебе не рассказывал, маленькая глупая мышка. А ты поверила в то, во что хотела верить. Ну, и как оно? Ты счастлива оттого, что твой прекрасный принц на свободе?

Дани промолчала. Тихо радовалась, что Ксеон далеко отсюда. Жаль вот только, что он оказался не таким уж благородным, каким она его себе представляла.

— Ба, да ты, похоже, в него влюбилась, — вдруг высказал догадку Аламар, — это уже даже не смешно. Женщина, у тебя голова набита соломой? Принц Ксеон, конечно, всегда был любителем… гхм… вполне определенно сорта женщин. Иными словами, он любил шлюх. Но шлюх породистых, каких полно при дворе нашего благословенного небесами монарха. Неужели тебе взбрело в голову, что он может что-то испытывать к тебе? Отвечай.

В этот раз в голосе зазвенел гнев. Дани подняла голову, смело выдержала его взгляд.

— Я ничего не ждала в ответ. И вам… вам этого не понять… Вы можете хоть на куски меня разрезать, но вам… вы и мизинца его не стоите!