Ведьма с серебряной меткой. Книга 1

В этот момент он сгреб ее за ворот, дернул вверх и тряхнул, как нашкодившего кошака. Неестественно светлые глаза оказались совсем близко. Дани даже успела почувствовать запах новой кожи, что шел от черной маски.

— Ты, — прошипел инквизитор, — ты даже не представляешь, что ожидает тебя. Доля этих дураков покажется тебе счастливой.

Она все еще не отпускала его взгляд.

Почему, откуда такое безумие? Откуда боль, которая выжигает дотла все живое и оставляет лишь горечь пепла?

— Отпустите их, — повторила она тихо, — делайте со мной, что хотите. Они не виноваты.

— Смотритель тюрьмы несет ответственность за охраняемого преступника, — без запинки отчеканил Аламар, — всего лишь соблюдение законов королевства, милочка.

И разжал руку.

Дани мешком шлепнулась оземь.

Ею постепенно овладевало безразличие. Тетка Джема продолжала подвывать в голос, все еще пыталась вцепиться в сапоги верховного инквизитора, но он попросту отпихнул ее в сторону. Указал на Дани.

— Эту — сразу в пыточную. Допрос второй степени.

— Мастер Аламар, — послышался голос Эльвина, — возможно, было бы целесообразно сперва разобраться с природой ее Дара?

— Я сказал — в пыточную, — процедил инквизитор, — о себе думай, Эльвин. Ты ж знаком с нашим принцем, не так ли? Отчего бы тебе было не помочь бывшему приятелю, м? или что я должен думать?

Дани беспомощно уронила руки. Значит, в пыточную. Ну что ж, она не боится. То, что ожидает… это ведь временно. Все пройдет. И она, наконец, воспарит, войдет в обитель Всеблагого. Но тетку Джему было жаль. Хоть и была она злой, но все ж таки и платье однажды подарила, и даже гребень…

«Они не должны погибнуть. Из-за меня.»

— Мастер Аламар! — опираясь на руки, Дани кое-как поднялась в полный рост.

К ней тут же бросились люди в черных мундирах, но, повинуясь молчаливой команде Аламара, замерли.

— Джема и Фольм не виноваты, — громко сказала Дани, — они не знали, что я давно замышляла освободить принца Ксеона. Пощадите их. Никто не будет так же хорошо присматривать за замком. Никто не захочет здесь жить…

Голос сорвался, и Дани опустила голову.

Несколько мгновений над двором висела вязкая тишина, а потом ее разорвал голос Аламара.

— Чего ждем? Этих повесить, а девку к порталу тащите. Да, вот еще…

Он внезапно оказался совсем близко, Дани почти уткнулась носом в его грудь. Инквизитор дернул косынку, стягивая ее, позволяя волосам рассыпаться по плечам тяжелой пелериной. А затем, уже запустив пальцы в волосы, больно потянул наверх. Шею ожгло, сдавило, да так, что слезы хлынули из глаз. Руки сами собой взметнулись, и Дани, к собственному ужасу, нащупала жесткий кожаный ошейник. Такой же, как был у Ксеона.

* * *

Все завертелось, как будто Дани снова была маленькой, а отец, лица которого она уже не помнила, катал ее на ярмарочной карусели. Сперва ее тащили под руки куда-то прочь из замка. За спиной выла и визжала Джема. Потом ее голос внезапно утих, как будто свечу задули, и Дани поняла — все. Тетка Джема отправилась к Всеблагому, в которого истово веровала. Она вдруг представила себе Джему, повешенную, с посиневшим лицом и высунутым языком, и от этого тошнота резко подкатила к горлу. Дани вывернуло прямо на дорогу, под ноги господам инквизиторам.

— Ну, ты, сучка!

И кто-то наотмашь хлестнул ее по щеке.

Во рту разлился солоноватый вкус крови.

— Не трогать, — прорычал кто-то. Этим «кто-то» был мастер Аламар. — Не смейте. Хоть кто-нибудь пальцем тронет, повешу за невыполнение приказа.

Ему никто не смел перечить, как обычно не перечат сумасшедшим.

А у моря сверкал, разливался в темноте раннего зимнего вечера портал. О том, что это именно портал, Дани догадалась. Она ведь никогда ничего подобного не видела. Но что еще может выглядеть как полупрозрачная воронка с рваными краями, висящая над берегом?

Ее приволокли к порталу и, все еще держа под руки, с размаху сунули лицом сквозь лимонно-желтое пламя. Дани зажмурилась. Внутри все сжалось, ощущение было таким, словно она прыгнула с высокого обрыва и падает, падает…

Деревянные подошвы ударились о каменный пол.

Открыв глаза, она огляделась: высокие сводчатые потолки, серые стены. Белые магические кристаллы в подставках, от которых выстилается по полу и стенам свет сродни лунному. А дальше… Дани скрутил еще один приступ тошноты, но желудок был уже пуст, так что на сей раз рот наполнился горечью.

У стен красовались излюбленные инструменты инквизиции. И, судя по засохшим ржавым пятнам, ими пользовались часто и со вкусом.

В этот момент ее дернули, раздался треск разрываемой материи. Дани ухватилась было за корсаж, безуспешно пытаясь прикрыться, но его вырвали из рук. Тело обожгло холодным воздухом, и Дани захлебнулась собственным криком: с нее деловито содрали последние лоскутки ткани, оставив в чем мать родила. Затем также деловито, выверенными движениями, связали запястья, зацепили веревку за ржавый крюк и вздернули наверх. Дани зажмурилась. Боль резанула запястья, хотелось кричать, плакать и умолять. Но ведь… бесполезно.

И она начала тихонько молиться Всеблагому, чтобы поскорей забрал к себе.