Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

Побледнев, часовой начал бормотать что-то о том, что только в полночь заступил на службу, и что после полуночи никто не выходил из комнат.

Перед глазами махнуло алой тряпкой. Ксеон заставил себя разжать пальцы, отпуская мужчину, и процедил:

— Бегом. Поднять всех. Разыскать Лаверна и женщину, что здесь жила, Данивьен Нирс. Если не разыщете, головы поснимаю.

— Слушаю, ваше величество! — прохрипел позеленевший от ужаса солдат и, спотыкаясь, помчался прочь по коридору.

Ксеон рванул ворот мокрой рубашки.

Лаверн. Ну конечно же, Лаверн!

Он не просто так несколько лет был агентом инквизиции. Наверняка спелся с Аламаром. Но, проклятье, столь виртуозно врать? Это был просто талант, именно тот талант, который Ксеон всегда считал своим.

Потоптавшись на месте, он медленно пошел дальше по коридору. В душе рождалось странное, мутное предчувствие беды. И это предчувствие, как ни странно, гнало, толкало в сторону подземелья.

* * *

Держа перед собой магкристалл, Ксеон уже не шел, бежал по темному коридору, а предчувствие продолжало мерзко нашептывать и хихикать в уши.

Вот знакомый поворот, вот камера, где он запер Льер, а та, нужная, чуть дальше.

И внутри все оборвалось, полетело в темную яму пламенеющим шаром из боли и отчаяния. Дверь в камеру, где до сего дня содержался инквизитор Нирс, беспомощно покачивалась на петлях.

В те мгновения Ксеон даже не подумал, что внутри может быть ловушка. Он просто ворвался внутрь. Магкристалл осветил пустое помещение. У дальней стены валялись обломки цепей, а чуть ближе, на полу, расшвыряны в разные стороны серебристые пластины, артефакты Мельхольма.

Аламара не было.

И от осознания того, что столь тщательно выстроенная комбинация вмиг рухнула подобно карточному домику, Ксеон медленно опустился на колени. Из горла рвался безумный вопль, глаза внезапно запекло. Он поднял руку, которая вдруг сделалась безвольной, почти ватной, и провел по щеке. На пальцах осталась влага.

Все развалилось, все!

Он продолжал шарить взглядом по сырым стенам. Может быть, просто подвело зрение? Может быть…

Но нет. Следовало бы признать истину: ослепленный и однорукий инквизитор, который должен был без чувств валяться здесь, пропал бесследно. И теперь оставалось только гадать, каким образом он ушел за пределы дворца.

Ксеон заскрипел зубами. Конечно, он не сам ушел, ему помогли. А кто? Судя по всему, нежная белочка Дани. Эту хитрую сучку он убьет, как только разыщет. Кто еще помогал? Пока Ксеон этого не знал… Но интуиция подсказывала, что Эльвина Лаверна тоже не найдут ни во дворце, ни, скорее всего, в городе.

— Проклятый сукин сын, — прошептал Ксеон, — предатель!

Он с силой провел по волосам, ногтями до крови царапая кожу. Непонимание и неприятие происшедшего медленно отползало, уступая место самому обычному страху.

Аламар Нирс снова был на свободе. Судя по всему, с сообщниками. О, конечно же, на шее болтаются изготовленные Мельхольмом артефакты, которые дают устойчивость против Дара контролера и пироманта, но кто знает, с какой стороны будет готовиться нападение теперь?

Аламар, став слепым, дураком отнюдь не сделался. А это означало, что инквизитор будет рыть, рыть и рыть — до тех пор, пока не изыщет способ скрутить короля Рехши. И — да, наверняка инквизитору теперь будет глубоко наплевать на то, что Ксеон стал королем. Ни одна корона не оградит его от мести Аламара.

Ксеон, пошатываясь, побрел прочь.

Думай же, думай!

Что теперь делать?

Убежать? Скрыться?

Но эта ищейка рано или поздно все равно достанет…

Ксеон усмехнулся.

Да ладно. Что может сделать слепой однорукий инквизитор? Он же теперь и до сортира сам не дойдет, не говоря уж о том, чтобы сражаться.

И Данивьен… вот упертая дура! Неужели она предпочла почетной роли королевской любовницы роль сиделки?

На миг все же промелькнуло сомнение: а вдруг побег Аламара никак не связан с исчезновением Данивьен? Вдруг она, допустим, дала деру с Лаверном? И тут же осекся. Нет, они удрали втроем. И, что показательно, два дня назад он обмолвился Лаверну о том, что верховный инквизитор теперь получит все, что ему причитается. Лаверн тогда выслушал внимательно и скупо улыбнулся.

«Да, ваше величество, полностью с вами согласен. Выпотрошить его, и дело с концом».

«Предатель», — Ксеон сжал кулаки и представил, как бросит Лаверна механоидам, а Данивьен заставит на это смотреть.

Потом все же заставил себя успокоиться. Собственно, пока не произошло ничего такого, что угрожало бы его власти.

Аламар, конечно, сбежал. Но что он теперь может? Да ничего. Только овсянку с ложки жрать и с трудом добираться до отхожего места.

К тому же, у тела греются артефакты Мельхольма, выращенные на крови и потрохах убитых пироманта и контролера. В том, что артефакты работали, у Ксеона сомнений не было.

Оставалось понять, как беглецы покинули дворец. Ну просто невозможно, чтоб никто не заметил.

И еще… он поймал себя на том, что ему очень хочется вернуть Дани. Как следует поучить ее уму-разуму и оставить при себе, теперь уже не в качестве официальной фаворитки, а подстилки на ночь. Чтобы знала, какая участь ждет предателей.