Ведьма сама по себе

Магов разделяло три десятка шагов. Изабелла в черной куртке и походных штанах с карманами, вдобавок лицо замотано шарфом – чтобы не наглотаться пыли во время скачки. Ее противник – бородатый персонаж в красном с белой опушкой новогоднем наряде, только мешка с подарками не хватает. При других обстоятельствах эта картинка Олу развеселила бы: ниндзя против Деда Мороза!

Поединок выглядел со стороны не так эффектно, как она ожидала. Вокруг магов не плясали гигантские молнии и не змеились раскалывающие землю трещины, никто не отлетал на десяток метров, впечатавшись спиной в валун или поломав кустарник. Разве что в ближайшем радиусе еле заметно шевелилась трава – если не присматриваться, не обратишь внимания. И можно решить, что это от ветра, хотя ветер колышет траву по-другому.

То, что между ними творилось, Ола ощущала, как переменчивое давление – при условии, что давление можно воспринимать со стороны, не являясь тем объектом, на который оно направлено. Так что она все-таки наблюдала за ходом дуэли, в меру своих возможностей. И отчаянно болела за Изабеллу, прикидывая, сможет ли помочь, если понадобится…

Не понадобилось.

Риббер зашатался и осел на землю. Он казался выцветшим, как будто выполосканным – но опять же не визуально: словно воспринимаешь видимое глазами через тактильные ощущения, но без контакта, на расстоянии, или черт знает как еще.

Изабелла направилась к нему, пошатываясь, и Ола кинулась к ней, перед этим оглянувшись на Аниту. Та не в обмороке, сидит, смотрит – ясно, что жить будет.

– Держись на шаг позади, – велела наставница.

Ее противник был похож на мертвецки пьяного Санта-Клауса, загулявшего после новогодних трудов. Лежит навзничь, взгляд помутневший, белки красные – сосуды в глазах полопались.

– Изабелла… – произнес он сипло, с клекотом в горле. – Ты меня убила, кто бы мог подумать… Не посмотрела, что перед тобой больной старик. Знал бы я, какой ты станешь…

– Я тоже, Клаус, не могла бы подумать, что ты станешь упырем.

– Я был вынужден. Ни одна не захотела по доброй воле, все вы хитрые, расчетливые, себе на уме… Да я не об этом. У меня библиотека осталась, возьми себе, чтобы не пропала. Там есть кое-что, чего нигде больше не найдешь… Она в моей старой усадьбе на Бероне, там давно все заброшено, плесень и запустенье, но ты посмотри в шкафу. На второй сверху полке простучи стенки – они двойные, самое интересное в тайнике...

Ей показалось – или глаза под дряблыми веками по-охотничьи блеснули: как будто он задумал напоследок какую-то ловушку и уверен, что наживка не останется без внимания? А в следующий момент он захрипел, выгнулся и после этого обмяк, устремив в небеса стекленеющий взор.

– Вот и все, – тихо сказала Изабелла. – Уходи с миром, Клаус.

Сердце у Олы тревожно екнуло.

– Ты ведь не станешь искать эту библиотеку? По-моему, там точно будет какая-то пакость.

– Там всего лишь книги и рукописи.

– Но…

– Я большая девочка, разберусь. Позаботься о том, чтобы шмыргали не налетели, а я пока посмотрю, что с Анитой. Потом пошлю зов Виолетте и Бенедикту, их отряд за горой, к вечеру будут здесь.

Ола принялась вспоминать, что надо сделать, чтобы защитить мертвое тело от трупоедов. Порой она с опаской косилась на жургуна, уже отдышавшегося после скачки, но тот лежал смирно, как воспитанная собака. Даже вильнул куцым хвостиком, словно не было между ними никаких недоразумений.

Изабеллу могут убить в начале зимы из-за того, что она узнает что-то лишнее. Уж не в библиотеке ли Клауса Риббера ей попадется опасная информация? Ради этого он и подсунул ей свое чертово наследство... Но что можно сделать: отговорить ее – не послушает, напроситься туда вместе с ней – этот номер тоже вряд ли пройдет. Ола с ожесточением выругалась. Все-таки есть время что-нибудь придумать, до начала зимы еще много времени…

Они устроились в стороне от накрытого спальником тела. В воздухе кружило несколько темных комочков, но добраться до Риббера шмыргали не могли, словно он находился в стеклянном футляре. Пахло рекой. Жургун немного посидел за компанию, а потом потрусил вдоль каньона навстречу лиловым сумеркам. Над Рындой сияло вечернее золотистое небо, по склону двигался, растянувшись, спасательный отряд, только что вышедший из Леса. Изабелла выглядела задумчивой, Анита с перебинтованной ногой – заново родившейся и тоже задумчивой.

– Сейчас бы шампанского, – заметила Ола, чтобы растормошить их.

– Уж извини, не захватила, – рассеянно отозвалась Изабелла.

– Вернемся в Дубаву, и тогда закатим вечеринку, – пообещала Анита. – Ты ведь поживешь у меня в гостях?

***

Особняк на улице Рондо внутри оказался уютным: повсюду удобная встроенная мебель, на стенах много детских рисунков. И никакого гнетущего мертвенно-синеватого освещения, как в любимом фильме покойного Риббера.

– Ты расколдовала и вернула домой мою маму!

Может, в каком-то смысле и расколдовала, хмыкнула про себя Ола.