Ведьма Страны Туманов

– Спокойно, – кивнула Урсула, с брезгливостью рассматривая плавающие в блюдце на столе жёлтые, покрытые фиолетовыми пятнами грибочки. – Так спокойно, что даже Багник свой караул проспал. Сны, говорит, какие-то залихватские видит.

Мора встрепенулась:

– Ну, Багник известный любитель браги, – бабка отвернулась от Урсулы и, подойдя к свежей рассаде, стала продырявливать землю вытащенной из кармана вилкой. – Неудивительно, что он всё проспал. Может, ты не того на караул выставила?

– А кого ж надо было? – спросила Урсула холодно. – Может, тебя? Чтобы ты из мести да зависти толпу Ырок сюда напустила?

Мора подпрыгнула от неожиданности и выронила вилку.

– Каких ещё Ырок? – спросила она, не оборачиваясь. – Я с этими убийцами дел с позапрошлого века не имела!

– Выходит, ты ради забавы Багника своим сахаром «чудодейственным» усыпила? А вовсе не с тем умыслом, чтобы он чёрного духа проглядел?

– Не с тем, подруга! Слово тебе своё даю! – Мора испуганно повернулась к Урсуле: – Я ему помочь хотела: он на бессонницу жаловался! А что, неужели Багник, бессовестный, Ырку сумел проглядеть?

– Ты своим словом не бросайся, – лицо Урсулы вдруг вмиг почернело, глаза блеснули, словно кончик острого ножа на солнце. – В нашем мире обет дороже золота самой высшей пробы! Ты из Мира Живых сюда зачем просилась? Помогать душам заблудившимся или клады искать да интриги плести?

С этими словами ведьма засучила белоснежный рукав на правой руке и наставила на подругу золотой перстень с солнечным топазом посередине.

– Если ты врёшь сейчас мне – перечеркну тебя кольцом! Ты сгоришь дотла, прямо на месте!

– Нет! – крикнула тут же Мора и заслонила лицо костлявыми руками. – Виновата я! Живая, оттого трусливая и завистливая! – Бабка упала на пол и громко заплакала. – Не могла тебе того золота простить, напоила Багника, чтобы он нечисть какую-нибудь просмотрел. Тебе насолить хотела – сама себе навредила… Но про Ырку больше ничего не знаю! Слово даю!

Урсула с грустью посмотрела на распластавшуюся по полу Мору, утонувшую под тяжестью собственных платьев и кофт. Опустила руку и направилась к выходу.

– Последний шанс тебе дам, Мора. Не воспользуешься им, в лучшем случае к живым вернёшься – век в одиночестве и болезнях проживёшь. А в худшем… ты и сама знаешь, что будет.

– Знаю, – простонала Мора.

– И заканчивай с грибами своими ядовитыми экспериментировать… Ведь хитрые, обманные они – не для тех, кто чистое тепло души оберегает…

– И это знаю, – всхлипнула Мора.

Когда Урсула уже стояла на пороге, бабка приподняла заплаканное морщинистое лицо:

– Нашла ты себе ученицу?

– Нашла, – ведьма кивнула. – Хорошая девочка – давно её ждала.

– Как мы, живая? – спросила Мора.

– Живая, – подтвердила Урсула. – Родная.

Дед и его «лохматейцы»

Трофим Петрович уже накормил своих «лохматейцев» и теперь наблюдал за тем, как они играют с самодельной игрушкой. Дед смастерил её из бельевой верёвки и деревянного бруска. У молодых собак – зубы, ох, как чешутся. В Мире Живых неопытные хозяева покупают отпугивающие спреи, стараясь уберечь мебель от погрыза, но Трофим знает: ничто не отвлекает щенков от баловства лучше, чем говяжьи кости и игрушки. Хотя, чего уж скрывать, было время, когда и у самого Деда в его однокомнатной квартирке не осталось ни одного нетронутого псовыми зубами места. Шутка ли – тридцать собак под одной крышей жилого многоэтажного дома?

Сейчас Трофим не помнит сколько из-за его страсти к животным ссор случалось – соседи жаловались, что в подъезд выйти боятся, от круглосуточного лая мигренями страдают, а от жуткого запаха им никакие современные ароматизаторы не помогают.

Не помнит Трофим всего этого – чувствует лишь, что не может покинуть никому не нужных собак ни в той, ни в этой своих жизнях. Потому долго маялась душа Деда Трофима, прежде чем отыскать дорогу в Страну Туманов. Но уж когда отыскала – отогрелась как следует и взялась за прежнее. И Урсула своё добро на это дело дала, потому как знала ведьма, что никто лучше Деда за здешними пёсиками не присмотрит…

* * *

Юсинь следовала за Рыськой так осторожно, что сама себе стала казаться духом. А ещё звуки вокруг какие-то приглушенные, очертания встречающихся на пути деревьев, домиков и их жителей – размытые, краски неяркие. Будто акварелью по влажному пористому листу нарисован весь этот чудной мир: похоже, дунешь на бумагу – и растекутся цвета каплями во все стороны. Но самым удивительным Юсе показалось отсутствие запахов – наткнулась она на малиновый куст, нагнулась, чтобы понюхать ягоды, а ничего не ощутила.

– Здесь сналужи – это нолмально, – хихикнул Рыська и потянул Юсинь за руку. – Пойдём, а то тесто сколо совсем высохнет.

Юся закивала и послушно двинулась почти след в след. Она понимала, что, если ослушается – больше из ведьминой избы никогда не выйдет.

– Как в космосе, – сказала Юсинь и прищурилась. Ей привиделся впереди кривой домишко.

– А ты что, в космосе бывала? – мурлыкнул Рыська. – Когда успела-то?