Ведьмак. Белый волк и чёрный камень

Наверное, будь на то желание, можно было бы подняться по этой лестнице до самой кромки туманного купола. Про дерево сказать можно было – не растёт, а стоит. Толстые узловатые корни уходили концами в землю, но верхняя часть поднимала ствол над поверхностью пола на высоту человеческого роста. От того этот эбеновый уродец в сумраке напоминал монструозного паука или многоножку. Вместо головы у него был вросший в тело ствола трон массивный и жуткий, явно созданный не по размерам человеческим.

Древний Храм Чернобога! Один из изначальных, тех, которые творили пращуры по указанию богов. Мало их осталось на земле. Видан даже подумать не мог, что в таком месте скрывается сокровище.

Длинный жертвенный камень, такой величины, что разложить на нём мамута. Осторожно двигаясь, ведьмак приблизился. Провёл ладонью по гладкой поверхности, старательно втягивая воздух ноздрями. Исследовал его весь, обойдя по кругу. Заглянул в чаши на полу. И обнаружив в желобке несколько капель едва запёкшейся крови, удивился. Кто-то совсем недавно совершил здесь требу. Жертва была принята. И тот, кто получил божественное благословение, усилился. И вряд ли эти силы будут потрачены на добрые дела.

Тонкий металлический звон вывел Видана из задумчивости.

Он поднял голову. Ещё мгновение назад всё было пусто и мертво. Но стоило сморгнуть, как в каждом извиве вервей обнаружилось по ворону – целая стая. Все живые и не пугливые. Сидят, глазами-бусинами строго его разглядывают.

А в середине над троном сидит Дива, переминаясь с лапы на лапу, поблёскивая чернёным металлом когтей. Чёрные крылья нервно подрагивают. Точёное женское личико скривилось в презрительной гримасе.

В ней невозможно было не узнать Агату. Только теперь это была не та слабая дочка знахарки, что потчует своего мужа зельем, склоняя к преданности и покорности. Эта дева-птица была куда как опаснее многих тёмных, что встречались ведьмаку на его совсем не коротком веку.

От дивы так и веяло навьей силой. Во взгляде, жёстком и внимательном, проскальзывали злые молнии, и на сострадание или сочувствие её враг мог не рассчитывать. Она, явно, чувствовала себя здесь хозяйкою. Его, Видана, противником не считала. От того неторопливо перебирала способы для забавы.

Но то ли спокойствие ведьмака ввело её в некоторое сомнение, только Агата решила изменить первоначальное решение. И он почувствовал, как невидимая сила сдавливает голову будто обручем, как старается пробиться в его разум. Раз за разом её попытки становились напористее и грубее. На холке девы-птицы даже встопорщились перья то ли от натуги, то ли от злости.

На красивом личике отразилась досада:

– Непробиваемый… – прошипела она. – Может быть, сам захочешь мне служить? – то ли серьёзно, то ли издеваясь, проговорила она, склонив голову набок.

– Сама знаешь, что – нет. – Поддержал её внезапную игривость ведьмак. – Коней на переправе не меняют. Стар я, чтобы …

– Зачем тогда вообще явился? – Прервала она. – Зачем с такой прытью моих слуг уничтожал? – тон снова сменился с медоточивого на гневный.

– Явился потому, что конклав послал. Тебе в нём тоже неплохо бы отметиться…

– Зачем это?

– Хотя бы для обучения. А то городишь всякую ерунду. Растишь чудищ для охраны, а они тебе же и пакостят – скотину режут. – Дива молча слушала, и он продолжил. – Зачем-то целый полк нежити подняла, чтобы с одним ведьмаком расправиться… Силы не жалко?

– Нет. – Поджала губы дива. И развела крыльями, как руками. – У меня её – вон сколько! На всё хватит. А ум мой сам Чёрный хозяин питает. Он всяко мудрее всех вас вместе взятых! И сил полным-полно!

– Много-то много, только за всё платить надо…

– Что – в городке люди перевелись? Или скотинка передохла? Это ведь, всё игры!

– И не жаль?

– Людей-то? – Она вытянула шею, как это делает гусыня, готовясь к нападению. Брови сошлись на переносице. Крылья носа раздувшись подрагивали. – Ненавижу-у… – прошипела она. – Ненавижу всё людское племя…

– Разве сама – не человек?

– Была когда-то… пока не предали, пока не изувечили, – голос уже хрипел. – Кончилась тогда моя вера в хорошее. Мужчинам не понять, что чувствует униженная женщина. – Вот и Аркуда всё твердит не уставая, забудь, да забудь. А я ничего забывать не хочу. Боль чёрным пламенем душу сжигает. Только обещание ему и держит… иначе всех бы давно пожгла или в безвольных кукол превратила. Люди глупы… и злы.

Дива зашлась сиплым карканьем.

А Видан запомнил для себя ещё одно новое имя. Если вырвется отсюда обязательно следует узнать кто этот Аркуда, что старается утихомирить ведьму. Может быть он тот кудесник, которого ищет ведьмак?

– Люди, конечно, глупы, но и они способны догадаться, кто им приносит беду…

– Ха-ха-ха-ха, – внезапно развеселилась птица. И её хохот эхом отразился от стен. – Да, конечно! Уже догадались…

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился ведьмак.

– А то и хочу – что за все потери один олух, слишком жертвенный огребёт! Не стоило мальчиш-ш-шке не в своё дело встревать!!! – снова зашипела Дива.

Видан круто развернулся и выскочил из разрушенного храма, слыша в спину: