Ведьмак. Белый волк и чёрный камень

Для начала, пустил призрачного ворона. Чтобы это сделать, не требовалось даже менять расслабленной позы. Князь не заметил, продолжая вещать или исповедоваться – кто его поймёт? – явно выбрав не самое лучшее время. Только Финя коротко взглянул на наставника, услышав шорох призрачных крыльев, уловив некую перемену в ведьмаке.

– Та зима была в особенности снежной и морозной, поговаривали даже, что Морена обозлилась на людей, решила их заледенить или возвращается царствие тёмного бога. Долго тащились через заносы. И прибыли в крепость поздней ночью…

Видан парил над лесом. Ему было бы мало сейчас одного птичьего зрения. Чтобы воспользоваться собственной силой, пришлось переместить сознание полностью на короткий срок в своего помощника. В иной компании оставлять своё бренное тело, он, скорее всего, не решился.

Теперь мир раскрасился в неяркие, но чёткие тона, без размытостей и теней. Горизонт раздвинулся. Деревья, травы, живые существа и даже сам воздух и свет месяца стали иными. Пространство мерцало серебристой дымкой, стынущей в наплывающем холоде и влаге.

На фоне зеленоватого неба носились редкие малиновые всполохи ночных птиц. Сгущались фиолетовые тени под чернильными силуэтами деревьев и кустов. Под их сенью кое-где копошились или двигались, а то и замерев, чего-то ждали, живые существа, светясь кроваво красным оттенком. Фосфорицировала нежить, целенаправленно ползущая со всех сторон в странную, залитую синевой магического тумана ложбину. Что-то багровое ворочалось в самой глубине её, билось и пульсировало.

Туда, в это мутное пространство и направил своего слугу ведьмак.

Поляна, почти такая же, как та, на которой они ожидали появления Аркуды, только вытянутая, в окружении плотных зарослей старых берёз и осин, как искусно выращенный забор. Только в одном месте смяты кусты, и есть проход.

Ведьмак осмотрел это место тщательно снаружи, облетев несколько раз по кругу – сначала высоко, после прогнал птицу в лабиринте сплетающихся и смыкающихся ветвей. Чувствуя по усилившемуся до боли в висках зову, что именно сюда его и пригласили.

Только они зря считают, что он как глупый мальчишка бросится в западню, не продумав все возможные развития событий.

Дева-птица нетерпеливо перетаптывалась на толстой ветви берёзы, выросшей из ростка со сломленной вершиной и больше похожей на огромный трезубец коротких стволов и крупных боковых наростов. Когти рвали кору, сыпавшуюся вниз на спину огромного бурого медведя, ходившего вперёд-назад по кругу, словно был прикован невидимой цепью.

– Почему ты так уверен, что он обязательно явится? – ворчала птица. – Таким, как этот ведьмак, не свойственно благородство!

– Он обязан… – рыкнул медведь, уже тоже теряющий терпение. – Хочу поговорить с ним…

– Он убил Анику! – взвизгнула птица, словно кошке прижали хвост. – За неё надо мстить, а не болтать! Почему бы тебе не отловить князя и его волчонка поодиночке?

– Мил мой брат… – слышалось в глухом ворчании Аркуды.

– Он предатель! – прошипела дива. – Предатель и убийца… разве не ждёт он тебя на твоей поляне с рогатиной, чтобы убить? Отчего же ты его жалеешь?

– Р-р-ха, – взревел бурый и бросился на дерево. Мелкие листья посыпались вниз.

– Совсем сбесился? – вскрикнула птица и перелетела на ветку повыше. – Прибереги свою злость на того на кого надо! Кто, кроме меня, знает о твоём существовании? Кто поддерживал все эти годы?

Их перебранка быстро прервалась – кто-то с треском ломился сквозь преграду с противоположной стороны поляны. Птицедева снялась и скрылась в темноте, но, конечно же, никуда не делась. И тут же, бурый упрямец был распят в магических путах, приковавших его к двум столбам, возникшим, словно из-под земли.

Две полувековых осины сломленными слегами рухнули под напором неизвестного. И на пространство выскочил громадный чёрный медвелак с оскаленной мордой и веером смертоносных когтей, обагрённых чьей-то тёмной кровью.

– А-ах-ра! Ух-ра-ра! – взревело чудовище, озираясь красными, горящими в темноте глазами.

Бурый дёрнулся в путах, сразу же зверея, оскаливаясь в ответ, будто и не он звал на помощь.

– Не бойся, бра-ат! – гаркнул хрипло медвелак, теряя боевую форму, становясь просто большим чёрным зверем.

Медленно приблизился, рубанул по путам лапой с потрескивавшей на остриях когтей магией. Разорвалась связка, пропали столбы. И бурый тут же напал метя отросшими пазурами в брюхо спасителю. Но тот умело отклонился, лишь клок шерсти отлетел в сторону.

Они схватились, рыча, обхватывая друг друга за плечи и бока, ломая, кромсая клыками и зубами толстую шкуру. Засмеялась в вышине то ли сова, то ли ведьма, кажется, очень довольно и весело. Захлопала крыльями, удаляясь.

Недолго продолжалась такая борьба. Бурый зверел всё больше от запаха крови, от силы противника, не желавшего сдаваться. Чёрная и чагравая шерсть втаптывалась в лиственный ковёр, посеребрённый первым инеем. Внезапно зверь ощутил, что сильнее своего спасителя, ещё немного и тот ляжет. Надо лишь немного поднажать и перегрызть его глотку.