И он пошел. По скрипучему скользкому паркету. Обходя бычки и лужи, натекшие с развешенного в коридоре постельного белья.
— Всю жизнь мне сломал!
— Неблагодарный!
— Вырастешь, будешь как отец!
— Заткнись, шалава!
Двери, двери, двери… И за каждой — чей-то голос. Чей-то крик. Чей-то вопль.
Мужской.
Женский.
Детский…
Ноги стали вязнуть, проваливаясь в пол, будто это был глубокий песок. Все вокруг сделалось каким-то муторным, липким, ирреальным. Стало тяжело дышать.
А затем Макса обдал жар.
— Волчок! Волчок! Очнись!
Голос Сони, прорываясь сквозь пелену, становился все громче и отчетливее, пока, перемежая звуки, не начал мерно бить по ушам, словно большой церковный колокол: «Бах-чок! Бах-чок! Бах-нись!»
Макс открыл глаза. И первое, что увидел, лица склонившихся над ним Сони и Николая.
— Ура, Волчок с нами!
Поздняков вытер вспотевший лоб и одобрительно приобнял рыжую:
— Молодец, справилась! — И, поднявшись на ноги, скрылся в прихожей.
— Что… что случилось? — Макс осторожно приподнялся и перевел взгляд на свой живот, на котором до сих пор оставались плохо подтертые кровавые разводы.
Левее пупка, там, куда попала пуля, он увидел небольшой — размером с рублевую монету — след, будто какой-то бандитствующий кубинский дон прижег его кожу кубинской же сигарой.
Помотав головой, чтобы отогнать слишком сложные ассоциации, он вновь поднял глаза на Соню.
— Пока ты был в отключке, я использовала пирорегенерацию и провела над тобой обряд Сварожича.
— Что… что это такое?
— Заживление ран с помощью огня. Кстати, вот это, — она протянула ему открытую ладонь, на которой лежала пуля, — твое. Боевой трофей.
— Выкинь в помойку, — поморщился Волков и встал. Подметил, что, несмотря на некий дискомфорт в боку, чувствует он себя отлично.
— Долго я был без сознания?
— Минуты три. Может быть чуть больше.
Макс благодарно кивнул:
— Спасибо. Что не дала умереть.
— Еще одной смерти я бы не выдержала, — всхлипнула Романова. — Дай я тебя что ли обниму!
Софья прильнула к обнаженному торсу Макса и уткнулась в шею. Тот несколько смущенно похлопал девушку по спине:
— Ну все, все, хватит. Все хорошо, никто не умер. Ты чего такая… чувствительная?
— Какая есть, — как показалось, обиделась пиромантка и отвернулась: — Иди к ребятам, а я тут пока что твою кровь на полу замою.
Волков прошел в гостиную. Пока он отсутствовал, в рядах связанных шишиг произошло пополнение — к трансформировавшимся в свое истинное обличье бритоголовому парню и бородатому мужику присоединился стрелок в форме.
— Я ничего не пропустил?
— Нет, мы только начинаем допрос. Зарецкий вон — утюг греет. Сейчас начнем пытать.
Антон плотоядно ухмыльнулся из угла. А шишиги — стараясь выплюнуть кляпы — замычали.
— Неужели хотите чистосердечно покаяться? — приподнял брови Поздняков. — Должны же понимать, что от погибели вас это не спасет. Вспомните «Соглашение» — убийство человека равняется смертной казни.
— Зачем ты говоришь им это? — удивился Макс. — Теперь они точно будут молчать и ни в чем не сознаются!
— Сознаются, не переживай, — возразил Николай. — А зачем говорю? Считай, что я садист. Люблю растягивать процесс и мучить нечисть!
С этими словами он взял у Антона утюг и вернулся к стульям.
— Казнить — это слишком легко и просто, — продолжил говорить Поздняков. — А я хочу, чтобы твари не только получили по заслугам, но и страдали перед смертью. Мучились. Орали. Чтобы им было так же больно, как и их жертвам. Но я же не могу пытать нечисть просто так, без повода, верно? Иначе потом придется объяснительную писать, почему на их телах всякие разные следы, которых там быть не должно… — И поставил раскаленный утюг на обнаженное бедро ближайшего шишиги.
Тот задергался, засучил ногами, заорал в кляп, но веревки держали крепко.
— Говорить будешь? — не убирая бытовой прибор, поинтересовался Николай.
Шишига яростно закивал. По щекам его текли слезы, а в глазах стояло отчаяние.
— Не так быстро, — безжалостно ухмыльнулся Поздняков.
Максу от этой сцены стало противно. Он тоже считал, что убийцы должны быть казнены, но смерть — достаточное наказание. Пытать и мучить перед ней — уже перебор.
— Хватит! — Волков силой убрал утюг с ноги нечисти. — Не стоит уподобляться тварям!
— Слишком уж ты правильный. Не приживешься у нас, — резюмировал Николай и отошел. — Расспрашивай сам.
— С удовольствием, — ответил Макс и вытащил кляпы.
— Подождите! Не казните нас! Мы никогда не убивали человеков! — перебивая друг друга, заголосили шишиги.
— Тихо! — прикрикнул на них Волков, и твари послушно заткнулись. — Обмануть меня пытаетесь?
— Нет. Нет! Нет!
— Тихо, я сказал! Этот номер не пройдет — я все видел. А впрочем, вдруг я ошибся… так что давайте проверим еще раз.
Волков осмотрелся. Увидев на столе маленькие маникюрные ножницы, быстро взял их… и воткнул острие в плечо одного из шишиг.
Тот взвизгнул.
— Да не ори ты, я неглубоко, — успокоил его ведьмак и, измазав каплей крови хронометр предварительно вытащенных из кармана часов, разложил на полу карту.
Вынул булавку.
Укол…
— Твою мать!