Ведьме - ведьмино, а демону - демоново

- Вы все еще любите Ирину? - и вот заткнуться бы мне лучше! Но нет, что-то внутри побуждало лезть на рожон, выясняя то, что почему-то имело для меня значение.

- Это уже не любовь, - как ни странно, Зепар не рассердился и ответил довольно спокойно. - Скорее, неясные отголоски прежнего чувства, - задумчиво сказал он, будто и сам пытаясь разобраться в том, что сейчас чувствует. - Боль, тоска. Трудно однозначно сказать, что это. И я не знаю, как отреагирую, когда снова увижу Ирину. Наверное, именно это и тревожит.

Я поразилась, насколько он сейчас со мной откровенен. Каждый раз, когда кто-то другой пытался завести с ним серьезный разговор, неизменно отшучивался. Но со мной по какой-то причине мог быть и серьезен. Даже не знаю, что испытывала по этому поводу. Но то, что внутри все скручивалось в тугой клубок от выворачивающих наизнанку эмоций, несомненно.

- Что заставило вас влюбиться именно в нее? - тихо спросила я, пытаясь представить, какой должна быть женщина, что приручила такое непостоянное и жестокое сердце.

- Разве любовь можно объяснить с позиции разума? - горько улыбнулся Зепар. - Кто-то может посчитать Ирину совершенно обычной. Мне не раз уже говорили, что не считают ее достойной меня, поражались моему выбору. Для меня же она была особенной. Каждый раз, когда видел ее, внутри будто вулкан пробуждался. Хотелось постоянно находиться рядом с ней, прикасаться, заботиться, укрыть от всего мира.

Почему так больно от этих слов?! В разлом все! Ну почему?! А Зепар вдруг посмотрел на меня так пристально, что не по себе стало, и каким-то странным голосом спросил:

- Скажи, неужели меня невозможно любить по-настоящему? Я много раз пытался понять, что сделал не так, почему она предпочла другого и просто ушла. Ведь я был готов ради нее на все. Знаю, что только ты скажешь мне правду, Огонек, - он криво усмехнулся. - Пусть болезненную и резкую, но правду. Может, именно незнание ответа на этот вопрос и не позволяет мне все еще освободиться от Ирины до конца. Вот скажи, ты бы могла полюбить меня?

Я?! Сердце подскочило чуть ли не к горлу. Охватило такое сильное смятение, что я не знала, куда и смотреть от неловкости. А еще злость. Какое право он имеет спрашивать меня об этом? Опять издевается? Новая попытка уязвить посильнее жалкую рабыню, которой, влюбись она в повелителя, осталось бы только вздыхать по нему и плакать ночами в подушку от неразделенных чувств или того, что в ней видят лишь игрушку? И почему этот вопрос задел так, словно затрагивал нечто слишком сильное и глубокое?

Дрожащими руками я взяла со стола початую бутылку и налила в свою пустую чашу. Выпила чуть ли не залпом, пытаясь хоть немного успокоиться. Все это время Зепар терпеливо ждал, пытливо вглядываясь в мое лицо.

Хочешь правды, жестокий покоритель женских сердец?! Что ж, ты ее получишь! Вино придало необходимой смелости, чтобы бросить в лицо едкие слова, что при других обстоятельствах я бы никогда не высказала. Откинувшись на спинку кресла и обводя пальцами ободок опустевшей чаши, я холодно сказала:

- Только полная идиотка могла бы в вас влюбиться.

- Вот как? - протянул Зепар, слегка вскидывая одну бровь. - А можно узнать, почему?

- Во-первых, единственное существо, чья судьба вас заботит - это вы сами. Ну и еще, может, ваша сестра. Но тут уж в дело вступает кровная связь между демонами. Вы воспринимаете семью частью себя. Во-вторых, вы слишком легкомысленны, чтобы воспринимать вас всерьез. Из прихоти стали верховным повелителем, добились того, о чем мечтали многие. И что же вы в итоге делаете, достигнув такого высокого положения? Да просто пустили все на самотек, не желая палец об палец лишний раз ударить для решения государственных вопросов. Думаете лишь о развлечениях, постоянно играете чужими судьбами чисто из прихоти. Ну и, если спрашивали именно обо мне, то есть еще и в-третьих. Я люблю другого. Гораздо более достойного и благородного, чем вы, пусть даже положение у него невысокое. Но, если уж хотите правду, вы ему и в подметки не годитесь. Поменяй вас местами, и мой избранник со всем бы справился намного лучше, чем вы.

- Довольно! - голос у Зепара был таким напряженным, что я, уже вдохновенно продумывающая очередную фразу той правды, которую желала ему бросить в лицо, немедленно заткнулась. - Думаю, на сегодня правды уже достаточно, - губы повелителя тронула кривая улыбка. - Можешь просто уйти сейчас, Огонек?

Проклятье! Неужели я перегнула палку? Или все его слова о том, что ценит правду, какой бы горькой та ни была, не более чем очередное пустое бахвальство? И сейчас повелитель с трудом сдерживается, чтобы не отдать приказ подвергнуть меня самой жестокой смерти, какую только сможет придумать. Доигралась ты, Огонек! Я нервно сглотнула и с трудом поднялась на ноги. Страх за свою жизнь и жизнь Димара заставил все же проявить запоздалое благоразумие. И я негромко проговорила:

- Я приношу свои извинения за невольную дерзость. Но вы дали понять, что хотите слышать правду.

- Ценю твою смелость и честность, Огонек, - усмехнулся Зепар. - Незачем извиняться.