Ведьмин костёр: обожжённые любовью

Ложечники стихли, когда в палаты влетели два черных воина. На их руках висел Егорка. Ему было поручено открыть заднюю калитку, выходящую на кладбище. Игнат знал крепость, поэтому указал все проходы, через которые нашим воинам можно было тайно проникнуть в стан врага. Напугай мы Горана своим войском, и он заперся бы за крепостными стенами. Пришлось бы брать твердыню натиском, во время которого многие полегли бы. Или морить бунтовщиков долгой осадой. Но нам нельзя было тянуть. Должны были управиться до зимы – такой срок поставила Добронега, ожидая возвращения своего отряда домой.

– Вот, валандай, шлялся по крепости без присмотра, – пробасил один из стражников, швыряя Егорку на пол. – Что–то вынюхивал.

– Я не вынюхивал, дядька, – загнусавил Егорка, вытирая разбитый нос. – Я гусли в обозе забыл, а какой я без них игрец? Через кладбище до обоза близко. Думал, одна нога здесь, другая там.

– Дай–ка ему наши гусли, – Горан костью, что обгладывал, указал Дарине на скамью. Там спал, подложив под щеку инструмент, местный гусляр.

Сестра встала неторопливо. Закинула за спину косу. Толкнув пьяного гусляра так, что тот свалился с лавки, взяла гусли и понесла к Егорке.

Я подошла ближе, помогла Егору сесть и шепнула, чтобы сыграл «Ивушку». На сестру глаза не поднимала. В шутовском облачении я походила на безусого отрока, а колпак с колокольчиками надежно закрывал рыжие волосы. Егорка понял и тренькнул измазанными в крови пальцами по струнам. Мой голос дрожал, но я упорно выводила песню, которую любила наша матушка.

Сестра, вновь занявшая место рядом с Гораном, посмотрела на меня только тогда, когда услышала слова, которых в песне быть не должно. В ее глазах светилось изумление. Да, мой голос был совсем другим, и я близко не походила на Ясну, но никто, кроме нас двоих, не знал, что наша мама сама придумала последний куплет. В нем иву не рубили на щепы, что всегда вызывало у нас Дариной слезы, а посадили рядом с ней другую – сестру. Чтобы росли вместе и вместе шумели листвой, поддаваясь ласковому ветру.

– Что с тобой? – недовольно глянул на Дарину князь. – Почему сопли на кулак мотаешь?

– Песня грустная, – ответила сестра, поднимаясь с места. – Выпить захотелось. Пойду–ка я в погреб, наберу пива свежего, холодного.

Она, обняв кувшин, прошла в двух шагах от меня. Глянула лишь раз, но я успела прошептать одними губами «Помоги». Она едва заметно кивнула. Никто из врагов не видел, как мы с сестрой переглядывались, все были увлечены кулачным боем, объявленным дядькой Петром.

Он разделся по пояс и вызывал на бой любого, кто желал противостоять ему. Награда – чарка сладкого вина, привезенного из Арпат. Мы притащили с собой целую бочку. На то и был расчет: пьяное вино свалит любого с ног. Азарт испытать свою силу и испить доброго вина тут же поднял со скамьи одного из соратников князя – главу мятежной дружины.

Конечно же, он не быстро, но одолел крепкого старика. За что получил награду. Крякнув от удовольствия, победитель вытер усы. Желающих биться оказалось немало, и их даже не остановило, что на бой больше не выходил старик. Ему хватило и первого раза. Всякий раз от нас выставлялся новенький. И всякий раз скоморохи уходили с позором, а победителю наливали чарку.

– Что шуты против моих воинов? – гордился князь, войдя в раж. – Да дай самого крепкого из вас, я сам с ним одной рукой разделаюсь.

– А против меня выстоишь? – засучив рукава, вперед вышел Игнат. Горан хоть и не был так высок, все же выглядел гораздо крупнее. Он поднялся в полный рост и оскалился в зловещей улыбке.

– Да легко!

Горан скинул с себя богатый кафтан, одним рывком оторвал сначала один длинный рукав нижней рубахи, потом другой, чтобы во время боя не мешались. Не стал обходить стол, а полез через него, скидывая ногами кубки и чаши. И чудилось мне, что на любимого мужа широкой грудью прет дикий зверь. Никто из наших не посмел бы вмешаться, даже если бы «барабанщику» пришлось худо. Понимали, что начнется страшный замес, а против княжеской дружины скоморохам не сдюжить.

Игнат так и вовсе снял рубаху. Впервые в глазах Горана мелькнуло сомнение – его соперник был ладен и силен. Тяжелая работа в приграничье да тренировки во время пути позволили Игнату набить руку и сделать тело рельефным. Словно выкованным из железа.

Сомнение мелькнуло и исчезло, кураж возобладал над князем–захватчиком. Поплевав на руки, он злобно воззрился Игната. Тот взгляда не спустил. Пошли братья кругами, зорко следя друг за другом и делая иногда выпады – оценивали силу. Первым не выдержал Горан – кинулся вперед, надеясь тяжелым телом сбить соперника. Но Игнат ловко увернулся, делая лишь шаг в сторону, чем заставил Горана пролететь вперед шагов на пять. Упав, тот быстро поднялся. Никто не праздновал ловкий ход скомороха – обозные знали, что криком одобрения только разозлят хозяев. Дружинники тоже сделали вид, что не заметили промашку князя. Отвели взоры – боялись встретиться с ним глаза в глаза.