Ведьмин Кут

– Но тогда выходит, что в лесу всё живое?!

– Всё живое, – кивнула Лесавка, – И не только в лесу.

Алёшка замолчал, крепко задумавшись. Они подошли к самой кромке воды, и Лесавка мелодично запела. Её пение похоже было одновременно и на шелест листьев, и на щебет птиц, и на журчание лесного ручейка. Алёшка заслушался, и вздрогнул от неожиданности, когда из омута показалась вдруг приплюснутая голова с длинными, как водоросли, волосами, расплывшимися по воде. Круглые, похожие на лягушачьи глаза, сверкнули жёлтыми огоньками, моргнули, и из реки шагнула на берег Купалка.

Глава 12

Неподвижная вода омута заволновалась, круги пошли по её поверхности, и медленно, шаг за шагом, сначала по дну, а затем по берегу, к Алёшке стала приближаться дочь Трясинника. Телом похожа она была на человека – те же очертания рук и ног, только между пальцев разглядел Алёшка тонкую прозрачную перепонку, сквозь которую, как через мутное стекло, прошёл свет полумесяца, когда дева откинула прядь длинных волос с лица, да ступни ног были длинными, словно ласты. В лунном свете отливала синевато-зелёным кожа Купалки и такие же волосы, распустившиеся до пят и облепившие её некогда стройную, но сейчас грузную и тяжёлую фигуру, облачённую в серую хламиду, поросшую ракушками и водорослями. В прорехи хламиды проглядывал несоразмерно огромный живот, и сквозь полупрозрачную тёмную кожу, испещрённую прожилками и нитями сосудов, видно было, как там, в глубине её чрева, в толще воды, окружённый тонкими стеблями и шустрыми скользкими рыбками, плавает ребёнок – странное существо, с вытянутой большой головой и короткими ручками и ножками. Алёшка, как заворожённый, глядел на этот живот, не в силах отвести глаз. А дитёныш, будто почуяв что-то, открыл вдруг жёлтые глаза, и, метнувшись вперёд, приник лицом и перепончатыми ладошками к животу матери, словно к стеклянной стенке круглого аквариума, и расплющив полные губы, обнажившие два ряда мелких, щучьих зубов, уставился на Алёшку. Тот сделал шаг назад.

– Не бойся, – шепнула Лесавка, – Он тебе ничего не сделает. Пока. Вот когда родится, может и за ногу тяпнуть, ежели попадёшься ему в воде.

– А Купалка? – прошептал в ответ Алёшка, глядя в лягушачьи глаза водяной девы.

– Ты ей весточку от отца принёс, не тронет. Да и я рядом, ежели чего, подсоблю.

Тем временем Купалка подошла вплотную и встала напротив, шумно и прерывисто дыша – без воды ей было тяжко, да ещё увесистый живот, в котором разместился целый пруд, тянул её вниз.

– Зачем звала? – спросила она низким голосом.

– Я не для себя звала, – кивнула Лесавка на мальчика, – Вот, для него. Дело у него к тебе есть.

Купалка удивлённо воззрилась на Алёшку, словно только что разглядела его из-за своего безразмерного чрева.

– Ты? – она помолчала, – И что же тебя привело? Если ты тоже за одолень-травой пришёл, то я тебе её не отдам!

– Чего? – не понял Алёшка, – Какая ещё лень-трава? Я о такой впервые слышу. Я по другому вопросу.

– Вот как? – почему-то снова удивилась Купалка.

– Это она от бремени своего поглупела, – склонилась к Алёшкиному уху Лесавка, – Вообще-то, она не такая дурная, мы с ней даже болтаем порой.

– Ты же Купалка? – снова обратился Алёшка к речной деве.

– Да-а, – дева заморгала круглыми выпуклыми глазищами.

– Мне отец твой, Трясинник, велел тебе подарочек передать, и сказать, что это, де, для внука, который скоро родится.

– Подарок? – Купалка с любопытством и недоверием ждала.

– Да, – Алёшка вынул из-за пазухи ларчик, – Вот, держи.

Купалка слегка нахмурилась, приняла ларчик из рук мальчика, потрясла его, приставила к уху, понюхала – и ахнула вдруг. Жёлтые мутные глаза её прояснились:

– От тятеньки говоришь?!

– От него, – кивнул Алёшка.

– Вот это подарок, так подарок, – воскликнула Купалка, и пузо её заколыхалось от волнения, заходило волнами, – И где ж только он душеньку достал?

– Этого я не знаю, – пожал Алёшка плечами, – Мне только передать велено.

Купалка рассмеялась, прижала к груди ларчик и с неожиданной быстротой поскакала назад в омут, но на полпути остановилась, задумалась о чём-то.

– Спасибо тебе! – обернувшись, крикнула она Алёшке, – Ты обожди, я тебя сейчас ответным подарочком одарю!

Алёшка переступил с ноги на ногу и смущённо глянул на Лесавку.

– А может не надо?

– Что не надо?

– Подарочков этих. Кто знает, что она там приволочёт из омута, а ну как чудо-юдо какое-нибудь? И куда мне его потом? В город что ли везти, в ванной поселить?

Лесавка изумлённо поглядела на него и расхохоталась:

– А ты шутник! Я, конечно, не знаю, что такое ванна…

– Ну, это большой ушат такой, моются в нём, – пояснил Алёшка.

– А-а, – протянула Лесавка, – Теперь понимаю. Нет, я думаю, что она тебя кой-чем другим одарит за такой привет от отца.

– И чем же?

– Сейчас узнаем, вон она, возвращается уже, – Лесавка кивнула в сторону омута, и, точно, Купалка, тяжело пыхтя, уже шла по направлению к ним. В руках её белело что-то.

– Вот, – открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, и тараща круглые глаза, произнесла Купалка, – Это тебе подарочек от меня. Она принесёт тебе счастье.