Ведьмин род

— Ты получил приказ и не исполнил. — Великий Инквизитор поднял взгляд и уставился на Мартина поверх экрана. — Почему ты ее не привез?!

— Потому что она под смертным приговором! — отрезал Мартин. — И пока не снят мораторий…

— По-твоему, я не в состоянии ее защитить?!

Мартин удержался и промолчал. Отец прищурился, будто читая его мысли.

— Я потерял хватку? Состарился? Меня можно не брать в расчет? А если Руфус притащит ее в Вижну — после допроса в подвале?!

Как ни владел Мартин собой, как ни готовился к этому разговору — сердце начало дергаться, как рыбешка в пластиковом пакете.

— Она нужна мне здесь. — Клавдий говорил отрывисто, будто втыкал иголки в живую плоть. — Здесь, сейчас, в этом кабинете. Я послал тебе борт, я послал людей, чтобы ты ее вывез! А ты рассудил по-своему? Хорошо. А если она сорвется и убежит в горы? Если она кого-то опять убьет — что ты будешь делать?!

Мартину показалось, что его лицо покрывается кровельной жестью.

— Она полностью себя контролирует. Она такой же человек, как я или вы, с чего бы ей кого-то убивать?!

— «Ведьмин самострел» она тоже контролировала?

Мартин открыл рот и закрыл, не находя подходящих слов.

— Рад, что вам нечего сказать, куратор. — Клавдий опять сменил тон, из саркастически-желчного сделавшийся начальственно-ледяным. — Я попрошу ознакомиться с документом, — он выложил на стол два листа бумаги, скрепленных железной скрепкой.

Мартин встал, подошел, не чуя под собой ног, и взял документ; это был донос Оскара — обвинение Мартина в измене.

— Бред, — сказал Мартин с отвращением. — Я готов объясниться по этому поводу с Советом…

— А вот по этому поводу?

Клавдий выложил на стол еще один лист. Это был предварительный отчет опергруппы, работавшей прямо сейчас в селении Тышка: погиб мужчина, местный житель, убийство квалифицировано как «ведьмин самострел», ведьма, по многочисленным свидетельским показаниям, прибыла в селение на инквизиторской машине. С портрета, составленного по описаниям, на Мартина смотрела Эгле — с сиреневыми волосами до плеч и с неестественно злым выражением лица — а как же, ведь люди описывали опасную тварь.

— Там полный поселок убийц, — медленно сказал Мартин. — Это мерзавцы, которые пытались казнить маму. Их соседи и родственники. Ее брат, который… ты знаешь. И я обязательно вернусь в этот поселок.

— Как это поможет Эгле? И как это поможет твоей матери, которую, кстати, обвинили в экспериментах с инициацией?

— Что?! — Мартин пошатнулся. — Но почему мне сразу… я же должен был знать… почему ты…

Пискнул селектор на столе.

— Госпожа Старж в п-приемной, — чуть запинаясь, пробормотал референт.

х х х

— Лично мне совершенно понятно, что вы стали жертвой трагических обстоятельств, — размеренно, веско говорил Руфус. — Ученые излишне самоуверенны, оторваны от жизни, порой циничны, такова наука… Госпожа Ивга Старж добилась великолепного результата, который оказался смертным приговором — для вас.

Эгле тряхнула головой, пытаясь освободиться от его голоса. Слова Руфуса вползали ей в уши, будто пиявки, просачивались в горло и мешали дышать. Все оборачивалось хуже, чем она могла представить; много лет ненавистники Клавдия сидели в засаде и ждали удобного момента, и вот — кинулись стаей на всё и на всех, кто был ему дорог.

— Смертным приговором, — с оттяжкой повторил Руфус. — Но даже не это самое грустное. Поймите, любой инквизитор, захватив вас, обязан будет провести допрос с пристрастием, хочет он того или нет. Кроме меня: я официально в отставке. После допроса любой инквизитор потащит вас на Совет в Вижну, чтобы выслужиться, и там вас станут заново потрошить, желая понять, что вы такое, желая в сотый раз услышать подробности вашего совместного предприятия с госпожой Ивгой, и поверьте — вы ничего не сможете утаить. Господин Старж не защитит вас, потому что Инквизиция — структура, а не вотчина одного человека. Обратите внимание: я не угрожаю. Формально я вообще не инквизитор…

Он сделал паузу. Эгле слышала, как тяжело дышат патрульные, — тем было откровенно страшно.

— Вот что мы можем сделать, — снова заговорил Руфус. — Вы на видеокамеру, под запись, ответите на несколько вопросов. Я знаю, вы не станете лгать, это не в ваших привычках. А я, вернув влияние в Инквизиции, сохраню вам жизнь и по возможности свободу.

Эгле поняла, что он не врет сейчас. Более того — уверен, что она внимательно слушает.

— Просто выйдите сейчас из дома, — тихо сказал Руфус. — И я сделаю так, что палачи в Вижне вас не получат.

х х х

Больше всего Ивга боялась, что в присутствии Мартина почувствует инквизиторский холод, — но когда сын обнаружился рядом, в нескольких шагах, она не ощутила ничего, кроме радости. Она обняла Мартина, не спрашивая ни у кого разрешения. От него исходило тепло, как раньше, как в детстве.

— Мама, — сказал он дрогнувшим голосом, — что ты тут делаешь?!

Она мельком увидела себя его глазами — неинициированная ведьма в самом центре Инквизиции, в старом кабинете, где только недавно, после ремонта, деактивировали дознавательские знаки на стенах.