Ведьмин род

Съемочная группа выбрала место на краю площади, и, забравшись на основание старинного фонаря, оператор выдавал в эфир ясную и содержательную картинку: пустая площадь, оцепление по краям, танки.

— Немного странно, что здесь нет ни одного инквизитора, — кричала в микрофон девушка. — Что это за война, кто с кем собирается драться и почему Великий Инквизитор до сих пор…

За ее спиной танк содрогнулся. Окутался облаком выхлопа и перестал быть машиной. Сделался чем-то другим. Завыл, затрубил, будто мамонт, и в его вой вплелся панический визг красной девушки.

Оператор был не то безумно храбр, не то глуповат и с замедленной реакцией. Еще несколько секунд Ивга могла видеть, как танк преследует бегущих людей. Как, почти догнав их, останавливается. Дергается, вертится, тычет пушкой в небо, имитируя непристойный жест. Камера отвернулась, будто смутившись, — на самом деле оператор пытался нащупать опору, слезть с фонарного столба; картинка дернулась, Ивга успела заметить человека в светлом костюме, непринужденно идущего через площадь навстречу бешеному танку…

Трансляция оборвалась.

х х х

До танка оставалось тридцать шагов. Двадцать. Пятнадцать. Мартин чувствовал вонь разогретого масла и горячего выхлопа. И еще он чуял ведьму — как если бы она сидела перед ним на допросе.

Ее расчет был на естественную человеческую природу, на нормальный шаг в сторону, попытку уклониться, увернуться, уйти с пути обезумевшего чудовища. Попытайся Мартин спастись — он потерял бы с ведьмой связь и не успел восстановить. Двигатель ревел, гусеницы грохотали; прыгай, не прыгай, убежать от этой штуки невозможно, но, к счастью, Мартин был здесь не затем, чтобы бегать.

Он видел ее щит как свинцовую стенку без единой трещины. Но это не монолит, скорее массивная чешуя, и чешуйки не везде плотно прилегают друг к другу. Совершенных защит не бывает, моя девочка.

Десять шагов. У этой махины должна быть жуткая инерция. Мартин никогда не интересовался тормозным путем танков. Да, ведьма вступила в поединок с таким стартовым преимуществом, что с ней приходилось считаться.

Пять шагов. Она больше не думала о зрелищности. Она гнала к результату. Мартин чуял азарт и жажду крови — чуть-чуть, и она ощутит мякоть под гусеницами и услышит хруст костей…

Мартин ударил, теперь уже точно зная, как устроена ее защита. Танк затормозил на полном ходу, стирая в пыль старую брусчатку, надвигаясь, наваливаясь, источая жар и вонь. Остановился в метре от Мартина. Пушка, задранная к небу, обмякла и, судорожно дернувшись, опустилась, увяла, будто признавая поражение. Мартин сделал шаг в сторону — пушка клюнула камень в том месте, где он только что стоял.

От Дворца Инквизиции бежали люди. Весь поединок с ведьмой занял от силы тридцать секунд.

х х х

— Нет, на командовании нет вины, они исполняли приказы в рамках своих полномочий. Господа, я обращаю ваше внимание: агрессия, напряжение, вооруженное противостояние притягивают действующих ведьм, как дерьмо привлекает мух, простите за подробности. Я рекомендую всем, кто присутствует здесь не по долгу службы, немедленно покинуть площадь. В идеале — вернуться домой.

— Вы говорите от себя лично или от руководства Инквизиции?! — Смутно знакомая блондинка, наверное, известная телеведущая, совала ему под нос микрофон, будто мороженое.

— Я и есть руководство Инквизиции, — Мартин слегка отстранился, — во всяком случае, представитель руководства. Вам лучше мне поверить.

Меньше всего ему хотелось давать сейчас комментарии, но он понимал, что объясниться необходимо. Именно сейчас. Именно здесь, посреди разбитой брусчатки, на фоне танка с неестественно изогнувшейся пушкой; работники «Скорой» поднимали из люка экипаж, одного за другим — без сознания. Люди в отражающих жилетах с опаской ступали по осколкам булыжника; кто-то сидел, держась за голову, вокруг суетились медики.

— Кто, по-вашему, виноват в том, что случилось?

— Ведьма, — коротко отозвался Мартин, и тут же добавил: — Я подчеркиваю, виновна конкретная действующая ведьма. А не ваша неинициированная соседка, однокурсница или кассирша в магазине.

Он понимал, что расстается сейчас со своей приватностью. Не то чтобы он рассчитывал всю жизнь оставаться анонимом — но в Однице за него всегда отдувались заместитель или пресс-секретарь. Фото на инквизиторском сайте было его единственным изображением в сети. Не все ведьмы округа знали его в лицо, а чужие и вовсе не знали; теперь, стоя на разбитой площади перед Дворцом Инквизиции, Мартин отдавал себе отчет — ведьмы, сколько их есть, действующие и «глухие», смотрят сейчас на него. И не только ведьмы, но и обыватели.

— Господин Старж, вы совершили подвиг на глазах тысяч людей, как это скажется на вашей карьере?

— Мне поставят памятник из мятного шоколада.

— Что?!