Ведьмин род

Он одернул себя — здесь никто не понимает шуток. Журналисты перекрикивали и оттесняли друг друга, они были взвинчены, кто-то в эйфории, кто-то в тревоге. Большая часть из них видела своими глазами бешеный танк, затормозивший в шаге от Мартина. И почти все наблюдали, как он тащил из штабной машины ведьму — грубо, надо сказать, тащил, хотя та была уже побеждена, уже едва живая, с лицом, перепачканным кровью. Хорошо, что сотрудники из Дворца почти сразу забрали ее, избавив Мартина от участи тюремщика.

— Не надо напирать, — он повысил голос. — Это не матч по регби! Всем — три шага назад, спрашивать будет тот, на кого я укажу!

Он кивнул худощавой женщине в очках — та давно пыталась что-то сказать, ее всякий раз перебивали.

— Господин Старж, — волнуясь, начала журналистка, — чего нам ожидать в ближайшие часы? Насколько вероятны новые атаки ведьм?

— Очень вероятны, — сказал Мартин. — Инквизиция усиливает патрулирование. Если у вас есть возможность вернуться домой и оставаться дома — сделайте это немедленно. Неинициированным ведьмам — соблюдать спокойствие и быть готовыми к профилактическому задержанию.

— Признайтесь, что вы используете ведьм! — выкрикнул молодой, но уже лысеющий репортер с обильной испариной на лбу. — Вы сами провоцируете их, чтобы наглядно показать герцогу, кто хозяин положения!

— Расскажите, как я провоцировал эту ведьму. — Мартин посмотрел ему в глаза, репортер отшатнулся. — Расскажите, как я ее использовал. Расскажите, что это Инквизиция пригнала танки в центр мирного города, который еще не опомнился от «ведьминой ночи»! Мы на грани катастрофы, хозяйками положения на этот раз станут ведьмы, а умирать ради ваших жизней будем мы!

Что же так пафосно-то, подумал он с досадой.

— Инквизиция — не контора, — заговорил снова, ни к кому конкретно не обращаясь. — Инквизиция — это миссия. Природа Инквизиции не доступна пониманию большинства людей, и это правильно, есть вещи, которые знать некомфортно. Я не раздуваю панику — я предлагаю всем взять ответственность за свои действия… и приготовиться к худшему. А теперь — дайте мне пройти.

х х х

Блиц-интервью Мартина транслировали все новостные каналы. Члены Совета смотрели его, сидя за столом в кабинете. Запах выхлопа проник уже и сюда. Снаружи ревели моторы — на экране стелился дым.

Мартин закончил и пошел сквозь толпу, не реагируя на новые вопросы, на микрофоны у самого носа и объективы, стремящиеся с ним поцеловаться. У него было отрешенное лицо человека, сделавшего дело, и сделавшего хорошо.

— Он оперативник, — тихо сказал Виктор, и в его голосе не было привычной желчи, — а не функционер. Он прирожденный…

— Я прошу не комментировать, — оборвал его Клавдий. — Не забывайтесь.

Елизар вздохнул:

— Из пяти лучших оперативников, которых я знал, до старости дожили двое…

Клавдий бросил на него такой взгляд, что Елизар осекся. Оскар из Рянки сидел, опустив голову и потеряв ко всему интерес.

— Вы позвоните герцогу, патрон, или нет?! — Железная выдержка Элеоноры, кажется, исчерпала последние ресурсы.

— Я все сказал. Слово за его сиятельством.

— Вы отдаете себе отчет, что атаки ведьм не прекратятся?! Мартин прав, мы на пороге катастрофы!

— А вы ведь голосовали за его смещение, — не удержался Клавдий. — Я запомнил, он тоже.

— Речь не идет о креслах и должностях! — Элеонора уже кричала. — Есть наша ответственность, мы должны выработать единую позицию…

Клавдий показал ей жестом — голос ниже. Элеонора осеклась и закусила губу.

— А кто мне говорил, что никогда не было ни единства, ни доверия в Совете? — Клавдий отечески улыбался. — Соскучились по диктатуре? Или нет?

Элеонора молчала, сцепив пальцы, всматриваясь в лица кураторов, будто умоляя о поддержке. Все отводили глаза.

— Новое голосование, господа, — нарочито лениво сказал Клавдий. — И я очень надеюсь на ваше благоразумие… Вы хотите знать, что еще я собираюсь достать из рукава?

Референт, осунувшийся и очень тихий, положил перед ним на стол желтую канцелярскую папку.

х х х

— Мама, ну пожалуйста. — Мартин говорил в трубку, злясь на себя за то, что не умеет подобрать нужных слов. — Ну не смотри телевизор, ты же так с ума сойдешь… Что мне сделать, чтобы тебя успокоить? Хочешь, я сейчас все брошу и приеду?

Он шел по коридорам Дворца, не понимая, куда направляется. Ему на ходу пожимали руку, о чем-то спрашивали, вертелись под ногами и ужасно мешали.

— Я так тебе благодарна, что ты сам, первый мне позвонил, — пробормотала Ивга на той стороне связи.

— Они специально показывают так, чтобы пощекотать зрителям нервы. Я знаю, что делаю, это безопасно. Просто не надо смотреть, не смотри, пожалуйста.

— Хорошо. — Она сделала вид, что верит ему. — Можешь сказать… что происходит, что будет дальше? Чего ждать?

— Главное, что с тебя сняты все дурацкие обвинения, — сказал он ласково. — Всех, кто тебя обижал, я задушу.

— А что с Эгле? Что с Эгле, Мартин?!

Из коридора напротив возник дежурный по Дворцу — старый знакомый, в неофициальной обстановке всегда звавший Мартина на «ты» и по имени. Теперь он казался целлулоидным от затопившего лицо официоза: