Ведьмин смех

Звуки плавающей по воздуху флейты ласкали слух нежными мотивами. Теплый свет от множества свечей и лампадок медленно растекался по устланной коврами пещере. Мягкие тени медленно кружились полутонами между мраморными колоннами, поддерживающими каменные своды. Легкий ветерок трепетал среди едва осязаемых занавесок и в куполе балдахина, что нависал над широкой округлой кроватью. На старинного вида шелковых перинах, набитых гусиным пухом, лежал безволосый старец с длинной-предлинной белоснежной бородой. На нем не было ничего, кроме белой туники с красными полосами, простых соломенных сандалий и венца из давно засохших незабудок и ромашек на голове. Он возлег на коленях прекрасной женщины. Прекрасной настолько, что, казалось, во всем мире не найти ничего более чудесного. Даже многочисленные морщины на оливковой коже лица придавали ее облику неотразимость и величавость. Яркие глаза цвета полуденного неба делали ее похожей на неземное создание, легкое, нежное, преисполненное грацией и любовью. На ней были прозрачные воздушные одежды таких же, как и ее очи, оттенков и множество золотых украшений на руках, ногах и даже в длинных русых волосах с редкой сединой, собранных в пышную косу. Шею женщины украшали сплетенные бледно-розовые цветы, стебли которых опускались к плечам и груди и терялись под одеждой. Поглаживая старца по плечу одной рукой, второй она набрала из чаши, стоявшей рядом, комок черных, поблескивающих в приглушенном свете, извивающихся червей.

– О, моя любимая… – заговорил мужчина, пытаясь коснуться пальцами ее лица. – Как же я по тебе скучал.

Слишком расслабленный, окутанный негой и опьяненный блаженством, он так и не смог дотронуться до нее. Руки старца бессильно опустились на грудь, и он полуприкрыл глаза. Из-под ресниц были видны лишь крошечные отблески в его глазах.

– Отведай этот чудесный плод с яблони Белена, – прошептала женщина. – Я сорвала его для тебя, мой первейший из друидов.

Она поднесла комок с червями к губам старца, и тот с наслаждением погрузил в него зубы. С довольным видом, он долго жевал чудовищную трапезу. Черный сок стекал по его подбородку и терялся в кутерьме бороды, но старец словно и не замечал. Лишь облегченно вздыхал.

– Как же я устал от трудов, моя дорогая. Помнишь, как мы резвились на лесных полянках, когда были молоды?

Женщина обжигающе и сладостно улыбнулась.

– Конечно, помню, мой любимый.

В матовых тенях, в дальнем углу пещеры стояли гигантские дубовые бочки. От них исходили сводящие с ума ореховые, вишневые и шоколадные ароматы многолетнего виски. В маленьких лужицах, набежавших с бочек, отражались огоньки ламп, а воздух рядом чуть подрагивал от душистых испарений.

– А помнишь, как мы впервые познали любовь на берегу ручья в чащобах дремучего Глентенассига[26]?

– В тот день нам пели птицы, мой дорогой. Воды холодили мои ноги, а ты согревал сердце и душу.

– Как же это было чудесно, – старец закатил глаза и доел червей.

В тех же матовых тенях, где в дальнем углу пещеры стояли гигантские дубовые бочки с виски, сидели двое. Первый из них – старик, больше походивший на медведя, чем на человека. Уши его странной шапки болтались поверх пушистого мехового воротника, а в руках он сжимал длинный ветвистый посох, который еле помещался за бочками. Он обнял одну бочку руками, прильнул к трещинкам между досок и бесшумно втягивал в себя шоколадные, вишневые и ореховые ароматы. Его плечи чуть подрагивали от удовольствия, почти сравнимого с тем, что испытывал старец в объятиях молодой красавицы.

– А я помню нашу последнюю встречу, мой дорогой супруг Миде, – заговорила женщина резким голосом, поднося ко рту мужчины новую порцию склизких червей.

– Это была самая прекрасная ночь из всех, о любовь моя! – восторженно сказал тот. – Ты подарила мне себя, и я запомнил это на века!

В матовых тенях, в дальнем углу пещеры за бочками с виски сидел еще кое-кто: здоровяк, высокий и мускулистый, облаченный в потертый байкерский полушубок. Он долго и терпеливо наблюдал за седым старцем и женщиной, слушал их разговоры и с ужасом смотрел, как влюбленный глупец ест с ее рук настоящих земляных червей.

– Пора прекращать это, – с недовольным видом он покосился на спутника. – Велес?

Тот шикнул в ответ и бросил испепеляющий взгляд.

– Не мешай, чтоб тебя!

– Велес, уймись, чтоб тебя! Ты забыл, зачем мы тут?

– В этой бочке хранится виски, которому добрая сотня лет, Тор. Ты думаешь, меня сейчас заботит что-то еще?

Одинсон бессильно взвыл.

– Соберись, старина. Мы почти закончили!

– Куда ты меня потащил? Убери руки…

Воздух затрещал. Звуки флейты внезапно оборвались, и в пещере повисла мертвая тишина. Затем яростный женский голос разорвал безмолвие:

– Кто здесь? Покажитесь!

Тор и Велес возмущенно переглянулись и по одному вышли из укрытия. Пышногрудая, фигуристая и бесконечно прекрасная даже с искаженным гневом лицом, женщина все так же сидела на кровати, крепко вцепившись в старца. Тот по-прежнему млел на ее коленях, что-то бормотал и совсем не обращал внимания на происходящее вокруг.

– Кто вы такие?! – рявкнула незнакомка.