Ведьмин смех

Йена открыла от удивления рот. И что она должна на это ответить? Извиниться?

– Вообще-то… они хотели… меня… поджарить, – с мучительными паузами проговорила она и обвела себя широким жестом. – Ведьма.

Губы незнакомца тронула тень улыбки. Он слегка склонил голову, словно отвешивая ей насмешливый поклон:

– Бел.

Звучало так, будто они только что представились друг другу. Йена хотела рассмеяться и объяснить, что все это ошибка, что она вовсе не ведьма, но вместо этого моргнула и дернула головой, поняв, что, кажется, снова едва не отключилась. Тело вдруг стало таким тяжелым, что даже веки казались неподъемными.

Незнакомец спрыгнул с камня и опустился на корточки рядом с ней. Его волосы, соскользнув с плеча, упали прямо в лужу крови вокруг нее. Но мужчину это, кажется, не смутило. Он с любопытством уставился на торчащую из ее ноги кость, а затем с силой надавил на нее указательным пальцем, с ужасающим чавканьем вдавливая в плоть.

Йена завопила.

Деревенские наверху заволновались, а незнакомец с удивлением спросил:

– Больно? То, что ты чувствуешь, – боль?

Йена не нашла в себе сил ответить. Тяжело и прерывисто дыша, она окатила его взглядом, в котором, как она надеялась, смешались презрение, гнев и возмущенная фраза «Ты что, идиот?».

Незнакомец терпеливо ждал ответа. А Йена вдруг поняла…

Желтые.

Его глаза были желтыми! С темным, почти черным ободком и чернильной капелькой зрачка. Ее взгляд заметался по его лицу и остановился на губах. Узких, но таких мягких и нежных на вид… Йену еще никто не целовал. Точнее, она никому не позволяла себя поцеловать, потому что хотела, чтобы это случилось с кем-то особенным.

И что теперь?

Как глупо умирать, ни разу даже не поцеловавшись. И еще глупее думать об этом перед лицом Вечности. Разве она не должна… ну, как бы каяться? Вспоминать большие грехи и маленькие грешочки вроде украденной горсти орехов?

– Бросайте, братья! Бросайте! – завопили сверху. – Ведьма призвала на помощь какое-то отродье!

Кажется, крестьяне во главе со святошей все-таки определились с выбором казни. С неба полетели камни, и Йена, собрав последние силы, толкнула незнакомца в грудь. Увесистый булыжник, который едва не размозжил ему голову, грохнулся между ними и раскололся надвое. Она не хотела… не хотела, чтобы кто-то пострадал из-за нее.

Незнакомец оглянулся, будто услышав за спиной какой-то звук, а затем снова повернулся к Йене и задержал на ней задумчивый взгляд. А когда новый камень чиркнул его по щеке, раздраженно вскинул руку и сжал пальцы в кулак.

Камнепад прекратился.

Исчезли все звуки, кроме хриплого и частого дыхания самой Йены. Мужчина опустился на колени и дернул завязки на ее тунике из небеленого полотна. Ткань сползла, обнажив плечо и ключицу, и Йена задохнулась от возмущения. Вот только сил отвесить незнакомцу заслуженную оплеуху у нее уже не было. Она и глаза-то с трудом держала открытыми!

– Сбереги его для меня, маленькая птичка[31], – шепнул незнакомец. И его губы коснулись ее ключицы в легком, почти невесомом поцелуе.

Йена громко застонала от облегчения. Боль… отступила! Все ее тело – до самых кончиков пальцев – окутало теплом, словно само солнце обняло ее своими лучами. Оно вдруг стало невесомым и полным света, который бил изнутри. Йена рассмеялась, осознав, что это чувство, наверное, и есть тот самый покой.

Снизошел-таки, засранец!

– Следуй за огоньками, – шепнул голос.

И Йена, улыбнувшись, умерла.

Глава 1 Огоньки

Анна легко перепрыгнула через лужу и, скорчив своему отражению смешную рожицу, понеслась вперед. Апрель выдался на редкость теплым и каким-то бархатным. Волшебным! А через несколько дней и вовсе наступит Белтайн…

Что-то случится.

Анна чувствовала это так явственно, что постоянно оглядывалась по сторонам, предвкушая… предвкушая…

– Упс, – замечтавшись, Анна случайно толкнула плечом молодого парня в наушниках и тут же рассыпалась в извинениях: – Прошу прощения!

Молодой человек смерил ее кислым взглядом и потер плечо с таким видом, словно в него врезалась не миниатюрная девушка, а танкер с нефтяными отходами. Анна послала ему воздушный поцелуй, чем заслужила едкий комментарий, который благополучно пропустила мимо ушей.

За свои семнадцать лет она привыкла и к косым взглядам, и к оскорбительным комментариям. Пусть будет так, если это цена за то, чтобы быть собой. Быть ни на кого не похожей!

Едва не пропустив нужный поворот, Анна резко затормозила и, крутанувшись, юркнула в проулок. Ветер взметнул фатиновую юбку ее зеленого платья с золотыми птичками на лифе, поиграл концами нежно-розовых волос и мазнул по родимому пятну на ключице. Она никогда его не стеснялась. Светлый, будто не тронутый солнцем участок кожи напоминал по форме маленький цветочный бутон. Иногда Анна разукрашивала его тенями или дорисовывала стебелек зеленой подводкой для глаз.

Но не сегодня.

Анна остановилась перед красной дверью и, подпрыгнув, хлопнула ладонью по вывеске с изображением земляники в остроконечной шляпе, будто дала ей «пять» на удачу. А после ступила в полумрак бабушкиной кондитерской.