Ведьмин смех

– Никто не выбывает из состязания живым, тупица, – шепнула она, подтолкнув Анну в спину. – Выпей, когда будешь готова.

Едва не упав на колени, Анна сделала несколько неловких шагов вперед. Ее голова опустела. Тело одеревенело и стало вдруг таким неповоротливым.

Никто не выбывает из состязания живым…

Галвин испускал почти ощутимые волны раздражения. Беленус смотрел на Анну с непроницаемым выражением лица, слегка нахмурив брови. Анна не к месту подумала о том, что ей, наверное, все-таки стоило поделиться с ним оладьями, потому что сытые люди становятся добрей. И еще сахар что-то такое делает. Вырабатывает эндорфины?

– Анна!

Ладонь, державшая флакон, вспотела и стала неприятно липкой. Анна с трудом подцепила ногтем коричневую пробку и осторожно принюхалась. Жидкость внутри ничем не пахла. Она слегка мерцала, и Анна, зажмурившись, выпила ее одним большим глотком.

Вот будет смешно (на самом деле нет), если это яд!

Прошло не меньше минуты, прежде чем Анна решилась приоткрыть один глаз. Ничего… ничего не происходило. Не сработало? Или она что-то сделала не так?

Анна бросила взгляд назад, а Керисте одними губами произнесла:

– Коснись, – и слегка дернула головой в сторону Беленуса.

Оу. Коснуться.

Анна с трудом проглотила нервный смешок и подошла к помосту. Она почти была готова к тому, что Галвин коршуном бросится на нее и заломит руки за спину, не позволив приблизиться к Беленусу. Но и Галвин, и Беленус просто молча на нее смотрели. Анна осмелилась сделать еще один шаг. Ее колени почти коснулись коленей Беленуса, и тот откинул голову назад, чтобы видеть ее лицо. Тонкие светлые брови дрогнули, приподнявшись в немом вопросе.

И Анна решилась.

Протянув руку, она прижала ладонь к щеке Беленуса.

Глава 8 Прорицание

Анна опрокинулась на спину, но не почувствовала удара.

Не услышала звука, с которым ее затылок врезался в пол.

Не поняла, что ее глаза закатились, став совершенно белыми.

Перед ее внутренним взором мелькали картинки. Десятки, сотни женщин, чьи жизни Анна листала, словно страницы причудливой книги.

И у каждой было ее лицо.

Вот она падает под копыта лошади. Вот кашляет кровью, прижимая ко рту кружевной платок. Вот падает в траву, сраженная пулей, под звуки немецкой речи. Вот, совсем седая, лежит на больничной койке среди шумно гудящих приборов. И умирает, умирает, умирает, так и не встретив…

Кого?

Смерть переполнила Анну до краев. Она смутно ощущала свое тело и понимала, что задыхается, не в силах вдохнуть из-за тяжести чужих жизней. Чьи-то руки схватили ее за запястья. Ахнув, Анна выгнулась дугой, и картинки внутри замерли, будто она, наконец, долистала книгу, начав с конца: от последней главы – до первой.

Там снова была она и в то же время не она.

Не-Анна с ее лицом?

Не-Анна полулежала в темном ущелье. Из ее ноги острым обломком торчала белая кость, а высоко над головой мелькали неясные отблески факелов. Мужчина с длинными светлыми волосами опустился перед ней на колени, пачкая светлую одежду и волосы в крови. Сверху посыпались камни. Он что-то сказал ей. Дернул тесемки у ворота. Он наклонился к ней, и…

Тело Анны забилось в агонии на блестящем полу тронного зала. Она умирала. Опять! Но в этот раз чья-то ладонь с силой ударила ее в грудь, возвращая дыхание, и Анна широко распахнула глаза, жадно хватая ртом воздух. Ее пальцы лихорадочно цеплялись за что-то… за кого-то…

Беленус стоял возле нее на коленях, поддерживая за плечи. Его бледное лицо казалось встревоженным и злым, а взгляд метался по лицу Анны, словно пытался найти на нем ответ, толком не зная вопроса.

– Господин Беленус? – неуверенно позвал Галвин. Но тот лишь крепче стиснул плечи Анны. Она услышала знакомый треск и только теперь осознала, что Беленус и Галвин оба так умеют. Гладкий зеркальный пол под ними исчез. В следующую секунду Анна возникла под потолком чьей-то спальни и с воплем рухнула прямо в незаправленную постель. Справа и слева взметнулись вверх края покрывала, но Анна, прижатая телом Беленуса, едва заметила их.

Он был… сильным. Встревоженным. И таким невыносимо горячим, что у нее закружилась голова. Оттолкнувшись ладонями от кровати, Беленус сел на ее бедра. Анна приподнялась на локтях, ожидая, что он поможет ей подняться, но вместо этого Беленус снова толкнул ее на кровать. Схватив за запястья, он завел руки ей за голову и грубо впечатал их в подушку.

– Говори, – задыхаясь, потребовал он. – Говори, что знаешь про солнцедар!

Анна замотала головой.

– Где он? Куда он делся? – заорал Беленус. Его кожа полыхнула ярким светом, и Анна зажмурилась. Но даже сквозь веки свет жег с такой силой, что из глаз потекли слезы. – Ты же тоже это видела? Ты… и снова ты. И я. Ты же видела… нас?

Анна торопливо закивала, а Беленус в отчаянии простонал:

– Вино не пьянит, еда не насыщает… Во мне как будто… нет меня. И только рядом с тобой… только из-за тебя я что-то чувствую!