Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага (СИ)

Я всегда слишком любила жизнь. Слишком — потому что взаимно. Право же, мне не составляло труда быть хорошим человеком и просто странно было бы стать кем-то другим — при моей-то жизни! Я знала, что горе и боль существуют, я даже видела их — но никогда это не касалось меня лично. И я сопереживала чужой боли, потому что слишком боялась испытать ее сама. А ведь доброта, она не в этом, она в том, чтобы защитить от боли кого-то — ценой своей собственной боли. Меня зачем-то называли Истинной Светлой — и кто бы знал, как меня это мучило! Да, Карес, всю мою жизнь моей пыткой был один вопрос, одна мысль… Ты первый, кому я об это говорю. Никому, никогда… Потому что, быть может, оно и смешно, но для меня — стыдно.

Я задавала себе вопрос…

Пожертвовать жизнью. Смогла бы ли за кого-то — пожертвовать жизнью?

Да знаю, что ты хочешь сказать. Экзорцист — не самая безопасная профессия в мире, Вертянка и все такое… Но в горячке боя ты не задумываешься, ты просто действуешь, да и… Я всегда была уверена в своих силах. Для магов вроде меня — невозможного мало…

Просто надо соблюдать осторожность — о, с этим я всегда была очень строга. Надо действовать быстро. Надо быть готовой к любой неожиданности. Не так уж это и опасно… для таких, как я.

А вот осознанно. Имея время на раздумья. Имея возможность спастись. И вот если выбрать смерть — чтоб наверняка. Чтоб без малейших шансов. Встать на дороге отряда магов, только чтоб дать своим возможность сбежать. Закрыть портал своей кровью, как в той легенде про Мерфопа.

Смогла бы я?

Оставить этот невозможно-прекрасный мир только ради того, чтобы им смог наслаждаться кто-то другой?

И мой ответ всегда был — нет.

Ты представляешь? Мне даже вообразить такое было больно. Я любила эту жизнь до безумия.

Быть хорошим человеком чертовски приятно. Все любят хороших людей. Хороший человек

— в любимчиках Творца, отличенный и избранный среди злой серой толпы. Хороший человек может смело осуждать всех нехороших. Счастье достается хорошему человеку заслуженно, обижен он всегда несправедливо. Наконец, хороший человек всегда прав, а именно в этом, как сказал бы Дарес, основа счастья.

И все с детства говорили мне, что я — именно такой человек. Привыкла соответствовать. Привыкла быть такой в чужих глазах. Но в своих — для полной уверенности мне не хватало правильного ответа на одни-единственный вопрос.

Почему глупые люди счастливы? Они уверены в своей правоте и не задают себе всяких-разных вопросов, а если и задают, не замечают неискренности своих ответов…

Прости за банальности и поучительный тон — это я так пытаюсь себя объяснить. Признаюсь тебе вот в чем… Я думала, что когда я стану матерью, все изменится. Ответ на вопрос. Слышала, читала, была уверена. Поэтому, наверно, и боялась материнства…

Когда мой сын родился… а потом дочь…

Нет, я их любила, правда. Я радовалась, что они у меня есть. Я переживала за них. Я хотела их научить, всему, что сама знаю, чтобы они выросли сильные, красивые. И умные. И счастливые.

Но даже они… Представляешь…

Эти два комочка улыбок и слез — я не могла… не могла сказать, что они стоят дороже всей моей жизни.

Должна была. Но не могла.

Меня называли Истинной Светлой. Никто никогда не сомневался во мне. А я временами ненавидела себя. Потому что любая нормальная мать, не раздумывая, на моем месте сказала бы «да». Любая. Которая не хороший человек, не праведница и не пример для подражания.

Я много лет несла на себе бремя вины перед своими детьми. Мне казалось, я предаю их, обманываю, каждый раз, когда обнимаю, когда говорю «люблю». Ужасная вина, в которой я даже покаяться никому не смела, ни слова, ни звука, никому, годы подряд…

Я пускаю тебя так близко, как еще никого. Веренан… с ним по другому все было. Держать лицо казалось важным. Нравилось нравиться. Жизнь — могла доверить, душу — никогда. Может, потому что тоже… чуствовала себя виновной. Мне-то и жизнь доверять не рекомендовалось…

Нет, случись что, может, я и смогла бы… Пойти на жертву, заставить себя. Ради детей хотя бы. Выполнить долг. Знать, что могла спасти и не сделать — нет, это слишком. Не выдержала бы, хоть и искала бы до последнего способы, как спастись всем троим, может, до того, пока не стало бы слишком поздно.

Да, наверно, смогла бы. Но одна мысль об этом, о том, что придется оставить всю эту жизнь, все такое любимое… это вгоняло в такой кромешный ужас, что единственно-искренним, верным ответом становилось «нет».

И знаешь… то ли вопрос этот наконец меня доел, то ли последние события… Как ни странно, но, наверно, человек, испытавший боль, боится ее повторения меньше, чем никогда не болевший. Я слишком устала мучиться этим вопросом. Как старая ранка, которую постоянно тревожат. А может, старею. Или, хм, мудрею. Или уже успела сделать и попробовать в этой жизни, что должна была.

Жить все еще хочется, но я… готова сказать «да». Мне кажется, я уже готова, уже способна на жертву.

Дышится в последнее время легче. Будто камень с души свалился.

Только грустно. Временами до слез. Все-таки моя жизнь была прекрасна. Смотрю жадно, чувствую жадно, осязаю…