Ведьмин зов

Он поставил на стол миску, доверху заваленную кубиками столового льда. Сел рядом на расстоянии вытянутой руки, протянул ей скрученную жгутом салфетку. Она взяла — выхватила — жгут из его пальцев, решительно сжала зубами. Протянула Клавдию левую руку. У нее была узкая белая ладонь с длинными пальцами. Клавдий взял эту руку в свои, Эгле дернулась от его прикосновения, но заставила себя расслабиться.

— Готова? — спросил он. — Точно?

Она кивнула.

Он начертил знак в одно касание, за долю секунды. Еле слышно зашипела кожа, Эгле закричала сквозь сжатые зубы и начала терять сознание. Он сунул нашатырь ей под нос.

Эгле закашлялась, разбрызгивая слезы. Выплюнула льняной жгут. Посмотрела на Клавдия мутными глазами, склонилась над Мартином и протянула над его лицом обожженную ладонь.

х х х

Вспышка ударила по слепым глазам, и Мартин на секунду зажмурился. Огромная белая звезда горела, как прожектор, над горизонтом, заливая светом призрачный пейзаж впереди, кусты, ручей — и дорогу, извилистую дорогу, ведущую прочь с холма.

— Что это? — прошептала Ивга, цепляясь за его шею.

— Выход, — сказал Мартин пересохшими губами. — Мы уходим отсюда, держись.

х х х

На неподвижном лице задрожали ресницы. Расширились ноздри, шевельнулись губы, будто Мартин пытался что-то сказать. Эгле оглянулась на Клавдия, будто спрашивая, видел ли он то же самое, не померещилось ли ей.

— Да?!

Клавдий бросился к Мартину, склонился над ним, вцепился в его руку: пульс участился.

— Да, — сказал он, не веря себе.

— Мартин, — лихорадочно зашептала Эгле. — Ну давай, ну! Выходи оттуда! Вставай!

Слезы и пот катились по ее лицу, падали крупными каплями на голое плечо Мартина, как будто шел дождь.

— Значит, я брежу? — бормотала она. — Значит, я строю воздушные замки, да?!

Мартин глубоко вздохнул. Клавдий вцепился в его ладонь:

— Март…

Мартин не двигался, его веки больше не дрожали, и губы не шевелились. Лицо застыло. Снова замедлился пульс.

— Мартин?! — Эгле трясла его. — Давай, ну давай!

Мартин не отвечал, и Эгле закричала — в ярости, тонко и зло, ее крик хлестанул по ушам. Качнулась люстра, опасно зазвенели окна, грохнулась рамка со стены, и стекло разлетелось вдребезги. Клавдий положил руку Эгле на плечо:

— Стоп.

Он боялся, что она не справится с собой, но она оборвала крик почти сразу, и ветер в комнате утих. Клавдий выпустил ее и отошел подальше. На секунду остановился рядом с Ивгой; та ничего не слышала, ни о чем не заботилась, ее лицо оставалось отрешенным и равнодушным.

— Но было же, — прошептала Эгле. — Мне же не померещилось. Он видел свет…

— Да. — Клавдий сделал круг по комнате, вернулся, поставил миску со льдом ей на колени. — Руку на лед.

Эгле посмотрела на обожженную ладонь и тут же в ужасе отвела глаза. Коснулась льда, содрогнулась; судорожно сглотнула:

— Клавдий… у вас есть дезодорант… или духи… или вытяжку включить… я не знаю… пахнет паленым, меня тошнит.

— Сейчас.

Он нашел среди хлама в кухонном ящике упаковку ароматических палочек, положил на тарелку и зажег сразу все. Заструился дым с терпким запахом можжевельника. Эгле по-прежнему сидела рядом с Мартином, зажмурившись, положив руку на лед, ее лицо было мокрым, капли срывались с подбородка.

— Надо еще, — сказала она хрипло.

— Нет.

— Еще! — Она открыла глаза и посмотрела на него бешеным волчьим взглядом. — Сейчас! Ну!

И протянула ему правую руку.

х х х

— Мартин… ты видишь, куда идешь?

Он понимал, что сбился с дороги, но не хотел признаваться и не хотел врать.

— Я пойду сама, — сказала Ивга. — У тебя ноги подкашиваются.

— Мама, я могу носить на плечах быка. А ты не бык, у тебя прекрасная фигура…

Зря он произнес такую длинную фразу. Дышать становилось все труднее — казалось, темнота пожирает воздух, но дышать темнотой нельзя.

— Март, — шепотом сказала Ивга и выпустила его шею. — Ну что ты как маленький.

Серые полотнища кружили по спирали, хотя вокруг не чувствовалось ни ветерка. Ни дуновения. Мартин понял, что со следующим шагом может упасть и выронить Ивгу и что лучше быть хорошим мальчиком и послушать ее сейчас.

Он поставил ее на землю, и ему сразу же захотелось сесть. А лучше лечь. И закрыть глаза.

— Пойдем. — Он не узнал свой голос.

— Ты знаешь, куда идти?!

— Мы должны двигаться. Мы должны…

Вспыхнул свет. Мартин прижал ладони к лицу, посмотрел сквозь пальцы; идя вслепую, он сбился с тропы, но теперь снова видел ее в нескольких шагах, извилистую, причудливую, как путь в лабиринте.

Белая звезда медленно гасла, снова оставляя их в темноте.

х х х

— Он почти смотрел на меня. Я видела. — Она положила обе ладони на лед и зажмурилась.

— Эгле, — сказал Клавдий. — Придумай что-то другое.

— Ничего не могу придумать. Надо светить, еще и еще. Сколько понадобится.

— У тебя есть третья рука?

— Клавдий, они умрут через несколько минут, — сказала она обморочным голосом. — Это место… схлопывается. Заканчивается. Превращается в ничто. Их надо вытащить, или всё. Вы боитесь? Я — нет. Мы должны это сделать. Скорее.

Она влекла его за собой, как река в половодье тащит вывернутое с корнями дерево.

х х х