Ведьмина доля (СИ)

А я взлетела, угнездившись там, где срослись стволами березы. Барыня, конечно, темная ведьма, но нечистью ее лучше не дразнить. Она слыла дикой ненавистницей всего «нечистого», и нам с Томкой в ее владениях всегда было неуютно. Опершись спиной об один ствол и сложив ноги на другой, я закрыла глаза и глубоко вздохнула, следуя за наблюдателем. Он туманным облаком шел по низкому земляному ходу и не реагировал на слежку, пока не добрался до катакомб. Нырнул в низкий лаз, выпрямился, провел рукой по волосам, стряхивая земляную крошку, и обернулся. Светлые глаза посмотрели в упор, и в ушах эхом отдалось мягкое: «Уля, дождись меня и не делай глупостей».

Я фыркнула и отключилась от слежки. Мрачно посмотрела перед собой и снова фыркнула. Нет, последние две недели научили меня осторожности. Которая особенно необходима, когда дело касается того, что в разы сильнее, старше и умнее меня. Я закинула руки за голову, устраиваясь удобнее. Среди тонких голых ветвей мерцали далекие звезды, и небо начинало хмуриться. И я нахмурилась, размышляя.

…как наблюдатель Аспида-то уговорил не вмешиваться? Или он, наученный горьким опытом, подобно мне устроился в засаде и ждал сигнала? Черная змейка шевельнулась, пощекотав кожу левого предплечья. Да-да, я помню… И ведь как хитра, змея, если и его обставила… Или не обставляла? Или Аспид знал, но не рискнул рассказывать? Кто он, а кто Раяна? Конечно, поверят ведьме Круга. И, расскажи «змей» мне всё тогда, в машине, я бы посмеялась и послала его подальше.

…и есть еще один момент тюрьмы. А если позволить ей появиться, разрушив город, и выпустить нечисть? От светлых ведьм толку будет мало, а темных среди нас — раз-два, и обчелся. И наблюдателям достанется по первое число. Месть за себя? Мы с Раяной похожи, а я бы мстила. Если бы меня принуждали, ломали и запрещали быть собой… я бы отомстила. Убрать тех, кто способен найти дорогу к тюрьме, включая видящую, и дождаться появления. И мыслеформу ухватить, и… И почему задуманное не вышло? Почему, при знаниях и опыте, у нее ни черта не вышло? Или еще рано полагать, что не вышло?..

Я поерзала. Может, всему виной спонтанность? И Раяна планировала просто дождаться тюрьмы, но… Но. Сначала я начала видеть ее приближение, потом из ниоткуда появились ритуальные трупы ведьм и ключики с зеркалами… Или это все-таки она убивала, создавая «тропу» в мир мертвых, да Пламя попало не в те тела и руки? Боже, как я устала от незнания и догадок, как же уже хочется узнать правду…

— Хочется? — ухо пощекотало прохладное дыхание, и на макушку невесомо легли бесплотные руки.

Я напряженно замерла, а чужие ладони осторожно пригладили мои взъерошенные кудри, и ветер сипло шепнул:

— Не оборачивайся. Не бойся. Я покажу, но и ты… покажи. Как живет Круг, кто держит мое Пламя… Ты — подарок. Ты — видящая. Покажи. И я отвечу на твой вопрос.

Я зажмурилась, глубоко вдохнув, и заставила себя расслабиться. Барыня, собственной мертвой персоной… Я выдохнула, открывая разум. Смотри… те.

…значит, «подарок»? Гош, вот ей-богу, прикопаю…

Барыня, поглаживая меня по волосам, смотрела очень быстро, и перед моим внутренним взором калейдоскопом мелькали воспоминания. Ночь выбора. Тетя Фиса. Шабаши. Римма.

— Знай и ты, — выдохнула она, закончив «просмотр».

Ночь сменилась солнечным днем, а вместо леса появился… сквер за оперным театром.

…Алла сидит на скамейке, перебирая складки клетчатой юбки, и вокруг нее тяжелым дурманом сгущается запах «Озерной глади». И остро чувствуется… «отвод глаз». Мощное заклятье окружает сквер стенами, поглощая запахи и звуки, заставляя прохожих интуитивно искать другой путь. Алла убийственно спокойна, и не только из-за зелья. Она сама сюда пришла.

Тихие торопливые шаги по ступенькам. До боли знакомый запах. Тетя Фиса быстро сбегает по щербатым ступенькам, на ходу снимая черное пальто.

— Извини, — кивает она Алле, — дела задержали. Готова?

— А ты точно убережешь Зою? — Алла едва ворочает языком, и ее взгляд становится нервным.

— Я берегла девочку всю жизнь, пока Динара помогала мне… с делами, так неужели упущу сейчас? — насмешливо замечает тетя Фиса и по-хозяйски открывает Аллин «ридикюль». — Вот, выпей еще… В моем регионе потомков одержимых… почти не осталось, и, поверь, я крайне заинтересована, чтобы Зоя уцелела и доросла до Верховной.

Повисает неловкое молчание. Алла мелкими глотками пьет «Озерную гладь», а Верховная, разувшись и закатав рукава блузки, указательным пальцем левой руки чертит на асфальте символы, шепчет тихо наговор. И вокруг скамейки распускаются черные бутоны, свиваются ветвями лиан тонкие стебли. И не ощущается никакой волшбы. Что это за магия?..

— Фиса, зачем ты это делаешь? — Алла откидывается на скамейку и смотрит устало, прикрыв веки. Темные волосы выбились из аккуратного пучка и черными росчерками обрамляют бледное лицо и шею.