Ведьмина доля (СИ)

— За ключом, который Зойка. И за зеркалом, которое наш наблюдатель, — я нащупала медальон и сжала его в ладони. Пару раз он помогал. — И за камнем, который где-то на подходе. И за мной — для полноты картины.

Томка не удивилась. Только желтые глаза прищурились и нос шевельнулся, втягивая воздух и ища некий запах.

— Ты знала, — поняла я. — Откуда? — и наугад: — Тетя Фиса рассказала? Она вернулась? Она в курсе?

— Да, — подруга снова принюхалась. — В курсе. Верховная скоро будет, — и добавила со странным смешком: — И все соберутся вместе. Все участники. Давно пора.

Рядом шевельнулась Соня. Села, очумело огляделась и, узрев Томкино перевоплощение, быстро задала стрекоча. Я достала медальон и вздрогнула от хриплого предупреждения:

— Не надо, — желтые глаза угрожали.

— Надо, Том, — я успокаивающе улыбнулась. — Надо. Изви…

— Не надо, — перебил наблюдатель, бесшумно выходя из-за стеллажа.

Посмотрел на Томку и уточнил:

— Одержимая бесом ведьма, не так ли? — и деловито: — Есть разговор. И вопросы к бесу, — посмотрел на меня и зачем-то пояснил: — Они — как сиамские близнецы, сросшиеся головами. Один мозг и два сознания. То, что не заметит ведьма, учует спящий бес. И запомнит.

Я потеряла дар речи. А Гоша присел на корточки рядом с Томкой и заговорил. И опять моих знаний иностранных языков хватило лишь на то, чтобы опознать чужую речь. Бесов язык. Действительно, полон сюрпризов… Томка, услышав его, вздрогнула, вскинула на наблюдателя взгляд и ощерилась, ладони сжались в кулаки. Не ответив, посмотрела на меня, и нечисть во мне пугливо поджала хвост и напряглась… в ожидании приказа старшего. И последний не заставил себя ждать.

«Убери его» прилетело камнем по макушке, отключая сознание, и я раздвоилась. Одна смотрела со стороны, а вторая резко вскинула руку, и наблюдатель, отшатнувшись, хватанул ртом воздух.

«Убей», — бесиха оскалилась.

Не успела. Привычно втянула носом воздух, готовя заклятье, и… испугалась. Воздуха не было. Я судорожно задышала, в глазах помутилось, в груди закололо болью, а воздуха… не было. Я отчаянно хватала ртом душную пустоту, а в ушах грохотал пульс и шумела кровь, сердце выскакивало из груди. И не ощущались «угли». Я до боли пережимала вены на локтевых сгибах, но знакомая пульсация силы исчезла. И меня затопила безумная паника. Ни воздуха, ни силы, ни… Требовательное «Убей его!» отдалялось, теряя смысл, и мучительная жажда жизни рвала поводок, меняя цель. К черту чужую смерть, я жить хочу!.. Я снова судорожно вздохнула и рухнула в темноту.

…глаза. Они светились тусклым серебром, разгоняя мрак. И… говорили. Тихий, неуловимо знакомый голос окликал издалека, и я пошла на зов. А глаза смотрели. Следили за каждым моим движением и улыбались, подбадривая. И я вспомнила. Я наконец-то вспомнила. Динара Сафиулловна. Заклинательница, которая унимала мою нечисть. Сразу после Ночи выбора тетя Фиса сгребла меня в охапку — и к ней, в соседний город, за помощью. А я была не в себе от буйства инстинктов и запомнила только глаза. Глаза Зойкиной тети. И голос.

— Уля, очнись, — прохладная ладонь легла на мой лоб, и я резко села.

Библиотечный зал. Томка, уже в себе, ходит вдоль стеллажа взад-вперед, отчаянно дымит сигаретой, наплевав на запреты Риммы, и косится очень виновато. И медальона в моей руке нет. И наблюдателя паскудного — след простыл. Зато рядом сидит Динара Сафиулловна и улыбается. Светлые глаза, седые волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке, короткий черный плащ, серебро длинных сережек в ушах, от которых… не по себе. Три года заклинатели следили за моей нечистью, и вот опять…

— Зоя… — только и сказала я сипло и кашлянула.

— Знаю, — кивнула заклинательница. — Спасибо, что присмотрела, — и дотронулась до серьги: — Ощущаешь?

Я поежилась. Однако…

— Что вы здесь делаете? — ее появление странно до чрезвычайности.

— Свою работу, — Динара Сафиулловна встала, оправив длинную синюю юбку, и протянула мне руку.

Я приняла помощь и встала. Мир остался на месте, но внутреннее состояние было странным. Уязвимым. Неустойчивым. Турбулентным. Кажется, вздохни ветер — и меня снесет, и мысли разлетятся, и я снова потеряюсь в темноте… и страхе.

— Пройдет, — заметила заклинательница успокаивающе. — Но темный «уголь» лучше снова усыпить. Как нечисть ты несформированная, мелкая и очень слабая. И любой старший, умеющий управлять нечистью, легко захватит контроль. А уснет «уголь» — уснет и нечисть.

Томка остановилась, затушила окурок носком кроссовки, снова глянула виновато и щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету. Из холла донеслись тихие голоса — Соня что-то говорила Зойке. Сферы с остатками дымных исчезли, и ничто не напомнило о недавней схватке, кроме ужасного ощущения изношенности.