Ведьмина поляна

В болоте прозвучал плеск.

Сан Саныч замер, с беспокойством вглядевшись в комья водорослей и россыпь кочек. Показалось, что за каждой прячется хладун. Интуиции Александр доверял безоговорочно, поэтому не выдержал и приблизился к разговаривающим Корнелию и Зоане.

– Извините, что перебиваю, но здесь неуютно. За нами наблюдают. Видите кочки?

Собеседники глянули на болото.

– Кочары, – сказал Корнелий.

Зоана что-то сказала.

– В принципе глаз тут хватает, – перевёл старик. – Но система предупреждения молчит. Мы послали за пограничными поисковиками.

– Может, ваша система вообще отключена? Хладуна она почему-то пропустила. Откуда и кем она управляется?

Корнелий и Зоана переглянулись.

Управительница Хлумани отреагировала быстро.

– Сызходим! Ильч, агульная тревога па усходнем узбярежжи! Озбройну колумить на заставу, узяць механика, який керуе абарону!

Дружинники собрались вместе, вызвали ещё несколько воронов, послав их с сообщениями на разные заставы, и отряд заторопился обратно к лифту, охраняемому пограничниками ближайшей заставы.

Глава 15

Упоминание Любавой имени Хороса по пути в Микоростень привело к тому, что было принято решение навестить учёного, бывшего переселенца из России в Рось, ещё до приезда в Микоростень. Он жил в научном городке под названием Клетня всего в десяти километрах от столицы края, поэтому, по заверениям девушки, времени на крюк много не требовалось.

Клетня оказалась копией Хлумани, разве что усадеб у неё было побольше, и окружали селение не леса, а ухоженные разноцветные поля, несущие округе ароматы цветущих трав и мёда.

Архитектура зданий Клетни мало чем отличалась от архитектуры Хлумани, хотя были и отличия, особенно в изысканной геометрии научных центров разного назначения. Впрочем, все они были исполнены в прекрасном гиперборейском стиле (кто бы что ни говорил), и созерцать переливы фрактальных форм можно было часами.

Клетня строилась по единому принципу с другими селениями Роси. Она состояла из трёх кругов строений, половина которых принадлежала коллективам единомышленников. По словам Любавы, здесь работали восемь научных институтов (здесь их называли высокодеями), изучающих физику, математику, историю, культуру и космогонию этого мира. В былые времена тот, кто хотел учиться дальше, мог свободно приезжать в Клетню и жить и работать в коллективах и на полях Роси ради пропитания. Но в последние тридцать вёсен Еурод, что называется, взбеленился, отравленный вирусом морального разложения, начал холодную войну, доходившую до горячих инцидентов, и Клетню закрыли для посещений, чтобы уберечь научную базу Роси от провокаций «выродков».

Хорос жил и работал в физическом центре Клетни, расположенном на территории района, который Максим назвал бы кемпингом. Группа одноэтажных строений-шатров окружала центральный коттедж в два этажа, напоминающий маковками большой храмовый комплекс где-нибудь в Кижах, тоже деревянный, но более сложный и красивый.

Любава, очевидно, бывала в Клетне, потому что сразу отвела гостя в резиденцию Хороса, оставив сопровождавших пару дружинников вместе с трёхколёсной колесницей на «паркинге» селения. «Паркинг» представлял собой подковообразную утрамбованную площадку перед главным въездом в поселение, на которой располагались навесы и коновязи с привязанными к ним клюварами.

Двухэтажный коттедж физического центра был не менее гармоничен и красив, чем другие шедевры росской архитектуры. Его украшали три маковки синего цвета, и все стены ажурного деревянного ансамбля были покрыты вязью орнамента, в котором сочетались северные руны (по оценке Максима), иероглифы, лево- и правозакрученные кресты (свастики) и символы-буквы, имеющие сакральное значение для всей русской культуры.

В доме царило несуетливое движение. По его коридорам сновали молодые люди, в основном мужеского полу, одетые в лёгкие летние кафтанчики. На гостей смотрели без особого любопытства, занятые делами, несли кто кипы «пергамента», кто коробки с какими-то предметами.

Хорос сидел за столом в центральной «хоромине», разбирая в лотках сверкающие кристаллы, оказавшиеся жемчужинами памяти. Крупные он откладывал в круглую чашу, мелкие прикладывал к виску, несколько мгновений прислушивался к записи на кристалле и сортировал их по чашам разного цвета.

Это был крупный старик с головой и лицом Леонардо да Винчи, седой, горбоносый, благообразный, с умными чёрными глазами колдуна, в которых проглядывала печаль. Заметив гостей, он поднял седые брови, оглядывая их, узнал Любаву.

– Каго я бачу! Любуша! Якими лесами?

– Вырашыла пазнайомиц вас з земляком. Вин неданысь вырашав Грань.

– Вот как? – Хорос с любопытством ощупал взглядом лицо Максима. – Так вы из России?

Последнюю фразу он произнёс по-русски.

– Два дня назад, – кивнул Максим, – вместе с другом пересёк границу. Я из Брянска, а портал стоит в Сещинском лесу.

– Знаю, практически последний прямой переход. Остальные схлопнулись или на грани исчезновения. Я попал сюда полсотни лет назад через червоточину в Подмосковье. Так сказать, сходил за грибами.