Ведьмино отродье

В хозяйственном магазине Феликс берет синюю занавеску для душа, степлер, бельевую веревку, упаковку пластмассовых прищепок – для сцены, в которой Стефано и Тринкуло воруют одежду, – и зеленый пластиковый таз.

Потом он идет в ближайший магазин канцтоваров и покупает несколько упаковок плотной цветной бумаги, рулон упаковочной крафт-бумаги, штук десять маркеров и наклейки для стен: кактусы, пальмы – для оформления острова. Декорации нужно лишь обозначить: мозг сам довершит иллюзию.

Его последняя остановка – магазин женских купальников.

– Мне нужна купальная шапочка, – говорит он продавщице, элегантной женщине средних лет. – Синяя, если у вас есть.

– Для жены? – улыбается женщина. – Собираетесь в круиз?

Феликса подмывает ответить, что это для осужденного преступника, который играет в тюремном спектакле роль волшебного летающего синего инопланетянина, но ему удается сдержаться.

– Да, – говорит он. – В марте. На Карибское море, – уточняет он.

– Красота, – мечтательно произносит женщина. У каждого своя судьба: кто-то едет в круиз, кто-то обеспечивает отъезжающих купальными принадлежностями.

Феликс рассматривает и отвергает несколько шапочек: одну с ромашками, вторую – с непромокаемыми бантиками, третью – в розовых розочках на фоне цвета морской волны.

– Она любит самые простые фасоны. Без украшений, – говорит он. Самое лучшее из всего, что ему предлагают: игривая шапочка из резиновой чешуи в виде морских раковин. – У вас есть большие размеры? – спрашивает он. – Мне нужен самый большой. У нее крупная голова и очень пышные волосы, – поясняет он.

– Она, наверное, высокая женщина, – говорит продавщица.

– Величавая, – говорит Феликс.

Он очень надеется, что шапку можно будет растянуть. Ему не хочется, чтобы 8Рукк выглядел смехотворно, в крошечной шапочке, примостившейся на голове, как резиновый гриб.

27. Ведь ты не знаешь, кто ты и откуда

В тот же день

Феликс возвращается в Мейкшавег на поезде и катит свой новый большой чемодан к машине на привокзальной стоянке. Опять пошел снег; когда Феликс приедет домой, ему придется тащить чемодан по свежим сугробам.

Солнце уже садится, окрашивая серые тучи в абрикосовый цвет. Тени деревьев на краю заснеженного поля кажутся синими. Когда-то, не так давно, в это время Миранда еще не вернулась бы с прогулки. Она играла бы посреди белого поля, лепила бы снежных ангелов или подбрасывала в воздух пригоршни снега, искрящегося в лучах заходящего солнца. Феликс смотрит, нет ли следов. Нет, сегодня она не выходила из дома. Он тут же напоминает себе, что она не оставляет следов. Ее походка легка и воздушна.

В доме пахнет землей и золой. Так часто бывает, когда в печи гаснет огонь. Феликс включает обогреватель. Тот тихонько жужжит; разогревается.

– Миранда? – говорит Феликс.

Поначалу ему кажется, что ее нет, и его сердце словно падает. Но потом видит ее: она сидит за столом, в сгущающейся тьме. Склонилась над шахматной доской, готовая возобновить их урок. Феликс начал учить ее миттельшпилям. Но когда он открывает чемодан, она встает и подходит к нему. Миранде любопытно, что там, ей хочется взглянуть.

Столько сокровищ: золотые ткани, синяя купальная шапочка, игрушечные кораблики! Три диснеевские принцессы, такие нарядные. Они приводят ее в восторг.

Что это? Для чего? – спрашивает она. Где он все это раздобыл? Купальная шапочка? Горнолыжные очки? Что значит «купаться», что значит «лыжи»? Конечно, она не знает, что это такое: она почти ничего не знает о внешнем мире.

– Они нужны для спектакля, – говорит ей Феликс. Потом ему приходится объяснять, что такое спектакль, что такое театр, почему люди на сцене притворяются кем-то другим. Раньше он не рассказывал ей о театре; на самом деле до сегодняшнего дня она совершенно не интересовалась, куда он уходит, когда его не бывает дома, но теперь она слушает очень внимательно.

В понедельник, когда он приезжает домой из Флетчерской колонии, выжатый как лимон – они шесть часов отыгрывали второй акт, сцену за сценой, – выясняется, что Миранда прочла «Бурю». Феликс ругает себя за то, что не спрятал книжку. Теперь, когда Миранда познакомилась с пьесой, та ее заворожила. Он должен был это предвидеть.