Ведьмино отродье

Анна-Мария и Чудо-Мальчик безукоризненно отрепетировали свои сцены. Она восторженна, девственна и непосредственна, он влюблен и трепещет. Он влюблен и трепещет не только на сцене, но Анна-Мария старательно этого не замечает. С самого начала она выбрала роль матери-воспитательницы, направленную на инспирацию сыновней любви, а не страстного вожделения в коллегах-актерах. С этой целью она вполне по-матерински угощает их свежей домашней выпечкой: приносит на занятия целые сумки карамельных коврижек, печенья с шоколадной крошкой, плюшек с корицей и раздает их во время перерывов на кофе. Дилан и Мэдисон тоже всегда получают свою долю вкусностей и каждый раз шутят, что в этих булках наверняка есть какие-то запрещенные вещества. Театральные люди, они такие. Склонны ко всяким нехорошим излишествам. Только и делают, что предаются диким, безумным оргиям, разве нет? Анна-Мария снисходительно им улыбается, словно умненьким девятилетним мальчишкам.

Поразительно, думает Феликс, такая хрупкая женщина, с виду – почти девчонка, а представляется солидной матроной. Он в ней не ошибся тогда, двенадцать лет назад: она потрясающая актриса.

Также она взяла на себя заботу о богинях. Белоснежка будет Иридой, посланницей богов, решила она; Покахонтас станет Церерой, богиней плодородия; а Жасмин выступит в роли Юноны, покровительницы семейного очага.

– Только надо их переодеть, – сказала она Феликсу, когда он отдал ей кукол, и принялась срывать с них одежду.

– Это понятно, – произнес Феликс, – но где мы возьмем…

– Я брошу клич в нашем вязальном кружке.

– И все-таки я тебя не представляю в вязальном кружке.

Раньше в такие кружки собирались жены миссионеров, набожные старые девы и матроны времен Первой мировой войны, которые рьяно вязали носки для мальчишек в окопах. Но уж никак не прелестные молодые актрисы.

– Оно успокаивает нервы. Вязание. Вам тоже надо попробовать. У нас в кружке есть мужчины.

– Я пас, – сказал Феликс. – Думаешь, они согласятся? Связать наряды для кукол?

– Думаю, согласятся, – сказала она. – И даже с радостью. Все цвета радуги для Ириды; фрукты, овощи, помидоры, снопы пшеницы для Цереры; павлиньи перья для Юноны.

– Богини в шерстяной пряже? – с сомнением проговорил Феликс. – Они не будут смотреться толстыми?

Он не чурался безвкусицы в своих постановках, но безвкусица безвкусице рознь.

– Думаю, мы сумеем вас удивить, – сказала Анна-Мария. – Они не будут смотреться толстыми. Даю слово.

– Дело в том, – сказал он, – что моя лучшая речь во всей пьесе идет как раз после сцены с богинями. – Забава наша кончена, – он не смог удержаться и продекламировал:

…Актеры,
Как уж тебе сказал я, были духи
И в воздухе растаяли, как пар.
Вот так, как эти легкие виденья,
Так точно пышные дворцы и башни,
Увенчанные тучами, и храмы,
И самый шар земной когда-нибудь
Исчезнут и, как облачко, растают.
Мы сами созданы из сновидений,
И эту нашу маленькую жизнь
Сон окружает…

– Черт, вы все еще на высоте, – сказала Анна-Мария, когда он закончил. – Вот почему я хотела всегда с вами работать. Вы – мастер. Маэстро. Я чуть не расплакалась.

– Спасибо, – произнес Феликс с легким поклоном. – Неплохо, да?

– Неплохо? Блин. – Анна-Мария смахнула слезу.

– Ладно, если без ложной скромности, я великолепен, – усмехнулся Феликс. – Но тебе не кажется, что диснеевские принцессы в вязаных нарядах будут слегка… – Он умолк на мгновение, подбирая слова. – Что они снизят весь пафос речи? Если будут смотреться странно?

– Я посмотрела спектакли в Сети, видела несколько постановок в театре. Богини всегда смотрятся странно, даже когда их играют живые актрисы, – сказала Анна-Мария. – Как их только не представляли! И как проекции на экране, и как надувные фигуры. В одной постановке они выходили на сцену на ходулях. Но наши богини не будут похожи на диснеевских принцесс. Я разрисую им лица. Краской, светящейся в темноте. Может быть, добавлю блестки. Сделаю лица как маски. И раз уж они вроде как марионетки, которыми управляет Ариэль, можно будет использовать приемы японского театра бунраку и невидимый свет – пусть их водят актеры в черных масках и черных перчатках. У вас они есть. Голоса обработаем в цифре. Электронные, как бы потусторонние.

– Можно попробовать, – сказал Феликс.

Среда, 27 февраля 2013

Две недели до того дня, когда звезды сойдутся и грянет буря. Они уже отсняли самую первую сцену с тонущим кораблем и 8Рукком в купальной шапочке и очках: получилось на удивление хорошо. Свою первую сцену с Ариэлем Феликс думает записать на следующей неделе. 8Рукк был слишком занят технической стороной постановки. Ему нужно дать больше времени, чтобы проработать роль.