Ведьминскими тропами

В ее приказах не было смысла. Ведьма не нуждалась ни в дополнительном освещении, ни в присутствии подруги. Но странным образом это ее успокаивало и настраивало на позитивный лад. А вот всех остальных она правильно выгнала, ей сейчас нельзя было мешать. Сделав глубокий вдох, Анитра призвала все три исцеляющие руны разом. Тейваз, Дагаз и Уруз. Это было рискованно, но у нее почти не осталось времени на то чтобы проверить, какая из трех рун будет наиболее эффективна при данных обстоятельствах. Затем ведьма прикоснулась пальцами к вискам парня и погрузилась в медитативное состояние. Теперь тело пострадавшего представлялось ей в виде энергетического кокона. Нарушения в его целостности она обнаружила сразу, как и темные сгустки, сдавливающие нервные окончания. Очень медленно она начала восстанавливать повреждения.

Бринхилд замерла в двух шагах позади Анитры. Пораженная увиденным, она старалась вести себя тихо и даже дышала через раз. Пальцы Анитры светились голубоватым светом, он проникал сквозь кожу парня, заставляя ее мерцать в неровном свете свечей.

В дверном проеме застыл Гутторм, одним своим грозным видом вынуждающий любопытствующих держаться подальше от творимого колдовства. Мужик, лежащий на соседним топчане тут же забыл о собственных увечьях и кажется, даже протрезвел, потому что больше не издал ни звука, хотя до этого выл и стонал громче остальных.

Наверное, они все в какой то миг выпали из реальности, потому что им казалось, что прошло совсем немного времени до того момента, когда сияние погасло, и ведьма стала заваливаться на бок. А между тем за окнами уже занимался рассвет.

Гутторм бросился вперед, подхватывая тело Анитры на руки и бережно укладывая ее на свободный топчан. Бринхилд в ту же секунду оказалась рядом и проверила пульс подруги, как та их учила совсем недавно.

— Она жива, — выдохнула Бринхилд с облегчением, убедившись в наличии сердцебиения.

Что-то черное метнулось от двери и рухнуло с высоты на бессознательное тело ведьмочки, в миг распластавшись на ней плотным покрывалом, сотканным из черных смоляных перьев. Это был тот самый зловредный ворон, которого Анитра с недавних пор взялась опекать. Птица постаралась распахнуть крылья во всю ширь, укрывая ими хозяйку с ног до головы.

Бринхилд испуганно отшатнулась. Не удержалась на ногах и упала, больно приложившись копчиком о деревянные доски пола. На чем свет стоит проклиная дурную птицу, она потирала ушибленное место, но даже не пыталась отогнать ее от Анитры. А ворон замер, как неживой, даже глаза прикрыл. Все так и подумали, что он умер. Но ворон и не думал умирать, вместо этого он начал стремительно уменьшаться в размерах и внезапно превратился в желторотого птенца, размером с девичий кулак. Черный, взъерошенный, отчаянно пищащий вороненок грозно сверкал желтыми глазками-бусинками, давая понять всем и каждому, что не даст хозяйку в обиду.

— Что здесь происходит? — послышался от дверей строгий голос мастера Аслауга.

Он пришел в лечебницу как обычно, едва рассвело, и увидел здесь сущий кавардак. Прямо на полу в коридоре сидели какие-то люди. По-видимому, до его появления они спокойно спали, и теперь, проснувшись, сонно позевывали и протирали глаза. С этой братией Аслауг часто имел дело, пока ходил в учениках. На них и оттачивал свое мастерство лекаря. Вояки, оставшиеся в мирное время не у дел, часто дрались друг с другом, чтобы скинуть напряжение. Все они имели довольно потрепанный вид, но их раны и ссадины были обработаны, а значит, им успели оказать помощь. Дверь одной из палат была распахнута настеж, и оттуда доносился какой то шум.

Мастеру хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку. Возле двери стояли два его ученика, рядом с ними находились две девушки из тех, что работали в лечебнице. Обычно они приходили после полудня, а потому мастер никак не ожидал застать их в такую рань. В центре комнаты возвышалась массивная фигура охранника, кажется, это был Гутторм. Он выглядел напряженным и смотрел все время в одну точку. Чтобы увидеть, что скрывалось за широким разворотом его плеч, пришлось заставить его отступить в сторону.

Гутторм резко повернулся на окрик мастера и тогда стала ясна причина его напряжения. На топчане лежала Анитра. Ее лицо было бледным, скулы заострились, одна рука безвольно свесилась вниз. В это было трудно, почти невозможно поверить, и все же мастеру показалось, что ведьма умерла.

Он сделал шаг вперед, потом еще один. И вздрогнул, когда за его спиной послышалось гневное:

— Что здесь происходит?

* * *