Ведьмы поместья Муншайн

Здесь, в пивоварне Муншайн, Персефона кажется себе маленькой букашкой. Даже высокая Айви – просто карлица на фоне огромных цистерн и труб, серебряных и бронзовых, напоминающих Персефоне орга́н в мегацеркви, куда отец водит ее по воскресеньям, а главный у них там – премерзейший Коттон Мазер, хоть он и преподобный.

Персефона, Айви и Иезавель стоят у металлического стола, уставленного множеством мензурок. Иезавель зевает, прикрывая ладонью рот. Следом за ней начинает зевать и Айви – во весь рот, от души – прямо как царь зверей. Обе женщины выглядят сонно, под глазами у них – темные полукружья, следы недосыпа.

Когда Иезавель снова зевает, Персефона поднимает бровь и интересуется:

– Вы что, пировали две ночи подряд?

– М-м-м? – не понимает Иезавель.

– Ну, ведь Руби вернулась. У вас такой вид, будто вы трое суток не спали.

– Да, но никакого праздника не было, – бормочет Иезавель. – Скорее уж мы играли в квест «Найди нужные предметы в камине или в огне».

Айви фыркает – это явно какая-то внутренняя шутка. Поскольку женщины не желают распространяться на эту тему, Персефона и не пристает с вопросами. Она поглядывает на свою Рут Бейдер Гинзбург: собачка семенит по цеху, обнюхивая каждый бак – инспектирует, значит. Вообще-то за ней нужен глаз да глаз, ибо РБГ предпочитает мочиться, не присаживаясь, а поднимая заднюю лапу. Отец Персефоны считает это верхом неприличия, но, по мнению девочки, ее собака таким образом высказывает свой нонконформизм по отношению к гендерным стереотипам, и это пра– вильно.

Айви берет мензурку, наливает туда жидкость из бутылки и слегка взбалтывает. Иезавель протягивает ей другую мензурку, уже полную: Айви смотрит на нее, поднеся к свету, а затем переливает немного жидкости в первую мензурку. Потом Иезавель протягивает ей пипетку, Айви добавляет в мензурку несколько капель и размешивает полученную смесь крошечной ложечкой, которую передала ей Иеза– вель.

Движения женщин размеренны и грациозны: каждая знает свою роль, не сбиваясь с ритма. Понимают ли они, как это прекрасно и что это очень похоже на танец?

В последний раз Персефона испытывала схожие чувства, когда в воскресенье, незадолго до маминой смерти, они как обычно вместе занимались выпечкой. Персефона всякий раз за секунду предугадывала мамину просьбу, передавая ей нужные ингредиенты.

Порою самые заветные беседы – это те, для которых слова не нужны. И в жизни мало таких людей, с кем можно общаться на безмолвном языке.

И все же Персефона не понимает, зачем ведьмы проделывают все эти манипуляции вручную.

– А вы что, не можете просто наколдовать все это? – спрашивает она, кивая в сторону пипетки и мензурки.

– В смысле, Крэкс, бэкс, фэкс? – говорит Иезавель.

– Ага, – кивает Персефона, представляя, как предметы сами передвигаются по воздуху самым что ни на есть волшебным образом.

Иезавель улыбается:

– Знаешь, иногда лучше не напрягаться с магией, а делать все по старинке. Всегда стоит соизмерять – когда и почему стоит колдовать. Ведь с годами мы становимся слабее.

– Ой. – Персефона никогда не думала о магии в таком ключе, но звучит логично. Ведь даже самые обычные ее фокусы требуют огромной концентрации внимания. Да, кстати… – А хотите я вам фокус покажу?

– Да! – Иезавель радостно хлопает в ладоши.

Персефона берет из кармана футляр, высыпает оттуда колоду карт и начинает ловко их тасовать.

– А теперь выберите любую карту, просто ткните в нее пальцем. – Персефона раскладывает колоду веером, «рубашками» кверху, Иезавель внимательно всматривается и тыкает в карту с правой стороны колоды.

– Так, сейчас посмотрим… – Персефона переворачи– вает карту. – Дама червей. Кладем вашу карту обратно в колоду…

Персефона тасует колоду: ловкое движение рук, и одна из карт взмывает в воздух. Персефона подхватывает ее под радостные восклицания и аплодисменты Иезавель.

– Это туз пик, не ваша карта, – объявляет Персефона. – Потому что ваша карта – под футляром.

– Как? Не может быть! – восклицает Иезавель.

Персефона тянется через стол к футляру и вытаскивает из-под него карту.

– Та-дам! Дама червей!

– Потрясающе! – пищит Иезавель, а Айви улыбается.

– Спасибо, – говорит Персефона, думая о том, что с радостью бы научилась колдовать. Она убирает карты в футляр и возвращает его обратно в карман, в котором она нащупывает сложенный листок, из-за которого, собственно, и пришла сюда.

– А Квини дома? – До прихода сюда Персефона стучалась в парадную дверь, но никто не открыл, поэтому она и заявилась на винокурню.

– Она… ушла на очень важную встречу, – отвечает Иезавель.

Иезавель и Айви обмениваются взглядами, словно их что-то сильно беспокоит, но они предпочитают умолчать об этом. Данный факт не ускользает от внимания девочки.

– О.

Дело в том, что у Персефоны накопилась куча вопросов касательно Руби в связи с тем, что ей удалось нарыть в городской библиотеке. Но ей хочется обсудить это с Квини – именно она должна объяснить, где столько лет пропадала Руби.