Ведьмы поместья Муншайн

Отец слишком занят. Он сейчас внизу в гостиной вместе с управляющим банком Джоном Хаторном, преподобным Коттоном Мазером, несколькими застройщиками, финансистами и строителями. Все они изучают план по строительству своей дурацкой «Мужской Вселенной», будучи абсолютно уверенными, что ведьмы поместья Муншайн не смогут вовремя вернуть деньги, а значит, завтра утром их дом будет благополучно стерт с лица земли.

Отец Персефоны хотел, чтобы она взяла на себя роль гостеприимной хозяйки за столом, изобразила из себя дочку-паиньку. Все-таки он человек влиятельный – мэр Кричли Хэкл хочет произвести впечатление. Но когда Персефона заявила, что скорее устроит тут всем несварение желудка, чем станет играть в их дурацкий патриархат, Уилл Стоутон замахал руками, налил себе тройную порцию виски и велел дочери убираться и не позорить его.

Может, напихать подушек под одеяло на тот случай, если отец захочет поцеловать ее перед сном? Только Персефона уже не помнит, когда он в последний раз так делал. Да, это было задолго до маминой смерти, когда он все еще был счастливым человеком и прекрасным отцом.

Большинство ее ровесников просто мечтают, чтобы предки отвалили, а Персефоне, наоборот, хочется заботливого отца, который ради нее готов на все.

Персефона проглатывает ком в горе: какой смысл мечтать о несбыточном? Она не нужна своему отцу, ее в упор не замечают в школе, ну и ладно. Потому что нежданно-негаданно она обрела свое место в сестринстве Муншайн. Ее одноклассницы, наверное, умерли бы со смеху, узнав, что она спелась с восьмидесятилетними старушками. Своих дедушек и бабушек Персефона не застала, зато сейчас выиграла джекпот по части бабушек.

И, между прочим, эти ведьмы ей гораздо интересней, чем тупые как пробки звездные школьницы. Персефона нашла интересную для себя компанию и теперь страшно боится ее потерять. Дом, куда должны переехать ведьмы, находится в пятнадцати милях [95] отсюда, и на велосипеде не наездишься. Не просить же отца, чтобы он возил ее туда. Из Кричли Хэкл никакие автобусы туда не ходят, да и вообще народ предпочитает иметь личные машины – а выхлопные газы, между прочим, загрязняют планету.

Персефоне хочется постоянно находиться рядом с ведьмами, так что она готова помочь им хотя бы из эгоистических соображений.

Девочка подзывает Рут Бейдер Гинзбург, и та запрыгивает на кровать, терпеливо ожидая, когда на ее тонкой шейке застегнут вязаный ошейник. Закончив с этим, Персефона глядит на постер своего кумира – не вымышленного, а самого что ни на есть настоящего. Суровая, непоколебимая РБГ [96]. Сколько ночей и вечеров она была рядом с несчастной Персефоной, молча глядела на нее с портрета, пока девочка плакала под одеялом.

Персефона верит, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель, поэтому мысленно благодарит РБГ, пославшую ей ведьм именно тогда, когда она больше всего в них нуждалась. Именно Рут вдохновила девочку на вступление во Всемирную ассоциацию юных феминисток. И, вооруженная их ценностями, она попала в поместье Муншайн, протестуя против разрушительного чугунного шара.

Перекинув через плечо рюкзачок, Персефона еще раз проверяет карманы. Она потратила много часов на осуществление своего проекта. У нее все получилось, и она очень на него надеется. Потому что именно этот предмет должен помочь Руби освежить воспоминания.

Довольно вздохнув, она встает с кровати и хлопает себя по бедру, обращаясь к полной тезке РБГ:

– Пошли, у нас полно дел.

57

Воскресенье, 31 октября Вечер. Осталось шесть часов

– Все к стене, чтобы я вас видел, – командует Брэд.

Ведьмы шаркающей походкой подходят к стене возле пирамидальной печи и выстраиваются в ряд, словно заключенные на перекличке.

Брэд уничтожил их волшебные палочки, но, в отличие от других сестер, Иезавель с Айви способны творить магию и без них. Вряд ли Брэд об этом знает, поэтому Иезавель судорожно пытается придумать, как бы его обезвредить, не причинив при этом вреда Руби. Переглянувшись с Айви, она понимает, что сестра имеет то же самое намерение.

– Вы двое, – Брэд указывает на Иезавель с Айви, – руки вверх. – Ведьмы неохотно подчиняются, и Брэд, взмахнув палочкой Руби, извлекает из воздуха мотки веревки, которые сами связывают запястья обеим ведьмам. – Думали, я не в курсе, что у вас на уме? – говорит он и гаденько улыба– ется.

Проклятье, Руби, – думает Иезавель. – Неужели ты и это ему рассказала? – Иезавель, понимает, что нельзя злиться на полоумную сестру, но все равно это предательство.

Наконец, все узлы плотно затянуты, и Брэд подмигивает Иезавель:

– Ты же у нас любишь, когда тебя связывают.

По нехорошему блеску в его глазах Иезавель понимает, сколь он коварен.

– Люблю, конечно, но только по собственному желанию, – парирует Иезавель. – Да и какой из тебя доминантный самец.

Брэд дергает палочкой, и Иезавель получает пощечину. Ведьма инстинктивно пытается закрыться рукой, но руки-то связаны.

– Может, хоть это научит тебя уважению, – злобно говорит Брэд.