Ведун

Вся эта катавасия продолжалась около получаса. Майору же показалось, что прошла вечность. За жизнь Константина Васильевича, коего нужно было непременно взять живым и по возможности целым он особо не волновался, поскольку каждый член царской фамилии носил при себе мощный амулет, способный в случае чего спасти своего владельца от взрыва пудовой динамитной шашки. А вот подчиненные майора такой защитой похвастаться не могли, именно поэтому за всё время операции комбат едва сдерживался, чтобы не нарушить приказ начальства и лично не броситься «с шашкой наголо» в атаку на супостата, замыслившего недоброе супротив царя-батюшки.

Вскоре начали прибывать связные с докладами от командиров штурмовых групп. Из их слов следовало, что захват здания прошел успешно и, благодаря наличию сильных одаренных, с малыми потерями. Его Императорское Высочество иже с ним большая часть присутствовавших в здании высокопоставленных лиц задержаны и усыплены посредством ментальных заклятий. Попытки покинуть дворец наиболее ретивыми заговорщиками были успешно пресечены стоящими в оцеплении бойцами. В настоящий момент личный состав боевых групп и прикомандированные к ним маги заняты тушением пожаров и спасением людей из огня.

Как только ситуация более или менее прояснилась. Майор отдал приказ:

— Миша, сообщи в ставку, что у нас все прошло в штатном режиме, Великий Князь жив, большинство заговорщиков задержаны.

Стоящий рядом с командиром молодой человек с сержантскими лычками на погонах зажмурился, было заметно, как он внутренне напрягся, наконец заговорил:

— Сокол, Сокол! Я Сова! — Повторив несколько раз позывной, он открыл глаза, по всей видимости, установил контакт и скороговоркой передал кому-то, находящемуся на другом конце линии связи, слова командира. После окончания разговора, сержант отрапортовал: — Господин майор, Его Величество Государь Император выражают вашему высокоблагородию полное удовлетворение и приказывают доставить пленных в Кремль с соблюдением всех мер предосторожности. Любые попытки освобождения арестованных пресекать всеми доступными средствами.

Заметив подошедшего командира первой роты, майор приказал:

— Иван Петрович, трубите общий сбор, голубчик. Два взвода оставьте во дворце Великого Князя.

* * *

Майор в тот момент не знал и знать не мог, что его доклад в ставку царя вызовет множество лавинообразных процессов едва ли не по всей стране. По команде сверху в разных городах государства силами жандармерии начали осуществляться массовые аресты и обыски в основном в среде армейского офицерства, генералитета, а также дворянства и других слоев населения. Лиц, замешанных в связях с заговорщиками, старались брать тихо, без помпы. Лишь единственная боевая пехотная часть, дислоцированная под Ельцом, подчиняясь приказу своего командира, погрузилась на железнодорожные составы и двинула в направлении столиц на помощь мятежному принцу. Однако вскоре была остановлена в чистом поле, окружена и под дулами полевых артиллерийских орудий вынуждена сдаться.

Как результат, в конечном итоге было арестовано и заключено под стражу более двадцати пяти тысяч мятежных офицеров, генералов, чиновников высокого ранга и прочих лиц из числа купечества и даже разночинцев.

При этом ни один из боярских родов не оказался замешан в смуте. По всей видимости, мятежники даже не пытались каким-либо образом привлекать их на свою сторону, надеясь, договориться с главами после успешного переворота. И договорились бы, поскольку бояре ко всей этой придворной камарилье обычно относятся свысока и в имперские политические дрязги стараются не лезть. А то, что вместо старшего брата на трон сядет младший или еще кто-нибудь из родни, вполне себе обыденное явление. Подобное на Руси случалось не раз и не два. Слабых не уважают, не любят и не поддерживают. Не смог удержать власть, значит, не достоин этой самой власти. Смог захватить — молодец, будем общаться с тобой на взаимовыгодных условиях.

А то, что в этот раз переворот готовился под эгидой и негласным управлением спецслужб другого государства заговорщиками широко не афишировалось, даже держалось в глубочайшем секрете, ибо не любит русский люд, когда в его дела вмешивается всякая вшивая немчура.

* * *

Внешне Петр Васильевич IV Бельский потомственный Рюрикович, Богом данный Император и Самодержец Всероссийский и прочая, прочая был спокоен. Лишь легкая бледность кожи лица выдавала внутреннюю бурю, бушевавшую в душе царя, да и то лишь тем, кто хорошо знал этого человека. Вот и для его младшего брата гнев Государя не был тайной за семью печатями. Петр Васильевич кивком головы указал присутствующим в допросной комнате жандармским офицерам оставить его наедине с братом. Дождавшись, когда тяжелая металлическая дверь закроется с характерным звуком, царь с укоризной посмотрел на Великого Князя Константина (отныне бывшего Великого Князя) и с нескрываемой болью в голосе спросил: