Ведун поневоле

В отчаянии я погрузил кинжал в сердце врага, верно выискав щель между пластинами измятой брони и под легкий хрип сына Субудаева, в его тело влился невиданный призрак прошлого, слившись в длинную, световую нить, проложив себе дорогу в плоть и душу моего врага сквозь острие кинжала, сжатого в руках.

Урянгутай изогнулся и дерганой куклой молча покатился по полу в невысоких, невесомых облачках пыли, непослушными, чужими конечностями разбрасывая осколки камня вокруг. Дикая пляска прекратилась также быстро, как и началась.

Монгол, чьи зрачки еще сохраняли отражение белого пламени, медленно встал, ладонью, легко залечивая смертельную рану в сердце. Мне стало понятно, что Урянгутай покинул наш мир и некто другой – страшный и великий, занял место в его бренном теле:

– Спасибо тебе Рус! Ибо я вновь чувствую жизнь, пусть пребывая в несовершенном теле гиперборейца, – ликующе улыбнулся мне Сет улыбкой Субудаева сына, – Слово мое крепче железа. Я одарю тебя третью частью своей силы, но сможешь ли ты ей воспользоваться?

С каждым словом Сет неторопливо приближался, и легко раздвинув сжатые в попытке прикрыться руки, всадил окровавленный кинжал в солнечное сплетение.

Я захлебнулся болью, осознав, насколько опростоволосился, пробудив к жизни древний, агрессивный призрак прошлого. Но вместе с болью в мое тело вошло пламя, освещая каждый уголок души, как еще недавно подобный огонь вырвал из темноты каждый уголок просторной залы склепа.

С удивлением я познавал просторы своего духовного естества, которое отдаленно напоминало мне неправильный, разноцветный кристалл, переливающийся тонами и оттенками чувств, эмоций в глубине меня. Кончик древнего, магического кинжала проткнул духовный кристалл в сердцевину, позволяя силе Сета вливаться белоснежным потоком.

– Я оставлю тебя здесь, – сказал мне Сет, с видимым наслаждением вглядывающийся в муки обновления, – и этот кинжал, даруя силу, в то же время каменной плитой придавит твое тело к моему праху в саркофаге. Слово я сдержал. Сила в тебе, но где есть ты? Твой удел отныне – медленно наблюдать, как иссушается твоя плоть под веяньем времени и тешить слабую надежду вернуться в подлунный мир. Рано или поздно, не смотря на обретенные способности, ты опадешь прахом, как и тела сотен «чистых» моих последователей, заточенных здесь по воле клана «истинных» Атлантов, победивших в долгой, гражданской войне нам на погибель!

Страшный, древний враг, потешаясь над бессилием моим, отбросил мое тело к древней гробнице, пребольно приложив о каменные ребра усыпальницы. Мокрый хруст, раздавшийся в районе поясницы и шеи, позволил на уровне интуиции осознать, что удар о холодный камень не прошел бесследно – что то основное, фундаментальное, твердое и живое внутри надломилось, вмиг ослабив желание жить и способность шевелиться.

На этом Сет не остановился. Он зарычал, одной рукой, без видимых усилий, оторвав меня от пола, и легко откинул в саркофаг, да так, что я невольно, щека к щеке рухнул по соседству с иссушенной плотью древнего атланта, а обессиленное тело мое приняло неудобное положение на спине, безвольно растекшись по острым, смрадным останкам.

Последнее, что я видел, перед тем как погрузиться в непроглядную тьму древнего саркофага – это как расколотые части гробницы, по мановению руки нового монгола, стремительно собрались воедино, перекрывая ход далекому, еле уловимому солнечному свету, льющемуся из-под потолка могильного зала.

Глава 16. Незнакомцы приходят на помощь

Черный кинжал многотонным столпом давил на грудь, затрудняя дыхание. В кромешной тьме я лежал, незрячими глазами силясь высмотреть хоть что-то вокруг, чувствуя, как темнота перестает быть чисто физическим явлением, волнами вливаясь внутрь меня.

Как мог я пытался, сопротивлялся этому явлению, выискивая в сознании нужные строфы магического шёпота, но всеобщее, необычайное отупение смерти мешало мне связать воедино и два – три слова.

Неизведанный монстр, одетый в плоть моего грозного противника Урянгутая, мчал по просторам Руси, изучая новый для него мир, и первоисточником его пути был я.

Да, дорогие потомки. Орден Алого Солнца есть образование, основанное на величайшей ошибке основателя, в попытке противостоять грозному, древнему чудовищу в человеческой плоти.

Такова жизнь, что все мы совершаем ошибки разной степени значимости, и все они имеют далеко идущие последствия. Такова натура человека в рамках его судьбы – идти, падать, но снова вставать. Сворачивать не туда, возвращаться и избирать новое направление.

Иначе нельзя. Единого трактата, как достойно пройти свой путь, не существует, как нет писателя свыше, наполняющего строчками неровный пергамент персональной истории. Мы сами того не ведая, исписываем чистые, измятые листы и мы должны признавать все взлеты и падения собственной повести.

Я признаю, что совершил ошибку и не боюсь этого. И я сделал все, чтобы ее исправить. Но все это будет позже.