Век

Для капитана графа Эрнста фон Риттера из Вюртембергского горного батальона это зрелище было незабываемым: итальянский лейтенант сидел на земле, сотрясаясь от рыданий, окруженный своими солдатами, которые, побросав оружие, махали руками и кричали: «Eviva Germania! Eviva Germania![55]» Этот молодой немецкий офицер, пребывающий в состоянии эйфории от блестящей победы, одержанной немцами и австрийцами в этот октябрьский день 1917 года, не мог не почувствовать прилива жалости к своему поверженному итальянскому противнику. Итальянцы были разбиты наголову. Солдаты, похожие на этих, складывали свое оружие, обнимали своих врагов, иногда убивали своих офицеров, когда те пытались удержать их от сдачи в плен. Почти два года итальянские и австро-германские войска намертво стояли на участке фронта длиной в тридцать миль, простиравшемся на север и юг вдоль реки Изонцо в отдаленном приальпийском районе северо-восточной Италии. Произошло уже одиннадцать сражений; итальянцы то захватывали несколько миль в одном месте, то теряли их в другом. Шла борьба за территорию — совершенно бессмысленная для обеих сторон. А тем временем людские потери были громадными, если не сказать — ужасающими. Например, во время одного только десятого сражения, начавшегося в мае, итальянцы потеряли сто пятьдесят семь тысяч человек против семидесяти пяти тысяч с австрийской стороны. Это была не война, это была бойня. В одиннадцатом по счету сражении, произошедшем в прошлом месяце, итальянцы оттеснили противника примерно на пять миль вглубь, и вновь с обеих сторон были большие потери. Но эта, двенадцатая битва на реке Изонцо, которая впоследствии станет известна как «битва за Капоретто» — так называлась деревушка на берегу этой реки, — обернулась для итальянцев сокрушительным поражением.

Капитан фон Риттер, посланный вместе с немецким подкреплением на поддержку австрийцев после одиннадцатого сражения, узнал, что итальянцы, не желавшие сдаваться, бежали на восток к реке Пьяве. Если это сообщение было правдивым, оно означало, что австро-германские войска могут захватить Венецию.

Люди Риттера быстро окружили промокших от дождя итальянцев, а сам капитан прошлепал по раскисшей глине к итальянскому лейтенанту. В долине рокотала австро-германская артиллерия, эхо залпов разносилось по долине и затихало между холмами. В ответ изредка слышался треск итальянских пулеметов. Фон Риттер посмотрел на вражеского офицера в запачканной грязью •форме. Он заговорил на превосходном итальянском языке, который выучил еще ребенком, когда вместе с родителями провел зиму на Капри.

— Меня зовут капитан граф Эрнст фон Риттер. Примите мои симпатии.

Лейтенант поднял голову. Он не брился уже несколько дней, а глаза его покраснели от усталости. Белокурый немецкий офицер коротко отдал ему честь. Итальянец вяло ответил тем же.

— Я лейтенант Фаусто Спада, — пробормотал он. Капли дождя стекали у него с кончика носа.

— Прошу вас пройти со мной, лейтенант Спада.

Фаусто медленно поднялся на ноги. Ему казалось, что его миру пришел конец.

* * *

В течение дня рота фон Риттера захватила в плен около двух тысяч итальянских солдат, хотя слово «захватить» едва ли здесь было уместным, так как итальянцы панически бежали прямо в объятия к немцам. У фон Риттера не было ни продовольствия, ни крова для такого количества пленных. Из донесения своего соратника по Вюртембергскому батальону капитана Эрвина Роммеля он узнал, что тот столкнулся с еще более серьезной проблемой: он утверждал, что взял в плен девять тысяч итальянцев. Фон Риттер решил сымпровизировать и отправить утром всех пленных в штаб-квартиру батальона, сдав их ротному командиру майору Шпроссеру. А пока итальянцы дрожали от дождя, холода и голода, хотя те, кто их пленил, тоже находились не в лучшем положении, так как выдвинулись слишком далеко от линии фронта, чтобы иметь укрытие или хотя бы минимальный паек. Победители и побежденные сидели под непрерывным дождем, ежась от альпийского ветра и надеясь на то, что, может быть, это поражение означает конец войне.

— Хотите сигарету? — спросил фон Риттер, подходя к сидевшему на земле Фаусто. Прислонясь спиной к стволу дерева, Фаусто во все глаза глядел на изящный золотой портсигар.

— Спасибо.

Оба офицера задымили сигаретами. Потом фон Риттер сел рядом с Фаусто, прикрывая свою сигарету от дождя.

— Это был несчастливый день для итальянцев, — заметил граф.

Фаусто молчал.

— Сожалею, что не могу обеспечить едой ваших солдат, — продолжал немецкий офицер, — но вы сами видите — мы действительно не знаем, как справиться с подобной ситуацией.

— Победоносная итальянская армия... — В голосе Фаусто слышалась неприкрытая горечь. — Я никогда не видел, чтобы мои солдаты бежали так стремительно, как сегодня, когда они буквально перепрыгивали друг через друга, чтобы успеть сдаться вам.

— Думаю, вы немного преувеличиваете, лейтенант. Ваша армия сражалась храбро, если учитывать, что у вас было мало пушек.