Век

— Что это? — почти крича, спрашивала она у мужа. — Что происходит? Почему эти итальянцы стали забирать деньги из нашего банка? Все газеты пишут: за сегодняшний день акции упали на двенадцать пунктов. Двенадцать! Это стоило мне целого состояния!

— Это не настоящие деньги, Люсиль. Акции растут — и твоя номинальная прибыль растет, акции падают — и ты несешь номинальные убытки. Но ты все еще в выигрыше.

— Не читай мне лекций об основах экономики! Я уверена, что-то идет не так! Это какая-то бессмыслица: сначала тысячи итальянцев бросаются в банк, кладут деньги, а потом — быстро идут и забирают их обратно! Это какая-то безумная, нелепая выходка!

— Я тоже ничего не понимаю.

— Но ты должен знать, что за этим кроется!

— Не имею ни малейшего представления. Я уверен, завтра все придет в норму.

Он повернулся к жене:

— Как тебе мой галстук?

— Отлично! — почти враждебно бросила Люсиль. Схватив свою шелковую сумочку, она бросилась к двери. — Я буду чувствовать себя совершенно несчастной на этом несчастном балу.

Виктор еле заметно улыбнулся.

* * *

На следующий день длинная очередь к «Декстер-банку» вытянулась вокруг всего квартала, вызвав в банке настоящую панику. За вкладами пришли уже и клиенты-неитальянцы. По Уолл-стрит пронесся слух, что массовое изъятие вкладов из «Декстер-банка» продолжается, и биржевые дельцы, которые раньше скупали акции, принялись срочно от них избавляться. К полудню акции упали ниже пятидесяти пунктов, а к вечеру опустились до тридцати девяти.

Целый день Виктора осаждали телефонными звонками члены семьи Декстеров и директора банка. Он спокойно отвечал, что причин для паники нет, что все образуется. Но дома в тот вечер его ждала настоящая буря.

— Ты сделал это нарочно! — закричала Люсиль, едва муж появился в гостиной, выходившей окнами на Греймерси-парк. — Признайся! Все, что говорят об этом, правда?

— Понятия не имею, о чем ты, — спокойно ответил он. — Ты могла бы хотя бы поздороваться.

— Разумеется, ты делаешь вид, что не о чем беспокоиться... Действительно, тебе не о чем беспокоиться! Ты получишь все, если акции упадут до нуля. Тогда ты сможешь выкупить контрольный пакет! Но ты не понимаешь, что это пиррова победа, потому что банк ничего не будет стоить!

Виктор раскрыл газету и невозмутимо произнес:

— Финансы банка в хорошем состоянии.

— Нечего разговаривать со мной фразами из годового отчета! И оставь газету! — Она вырвала газету из рук мужа и швырнула ее на пол.

Виктор пристально посмотрел на жену:

— Ты что, не в своем уме?

— Я-то в своем уме, и ты об этом прекрасно знаешь! И еще, я наконец впервые за все эти годы увидела твою сущность! Бедный Виктор, милый скромный иммигрант... Дядя пригрел змею на груди! Ты годами высасывал все соки из моей семьи, и вот теперь тебе показалось мало превратить известный банк в какую-то ночлежку для грязных итальяшек, ты захотел разрушить его окончательно, чтобы присвоить мои акции!

— Я банка не разрушаю!

— Разве ты не манипулируешь этими толпами итальянцев?

Помолчав, он негромко произнес:

— Ну хорошо, манипулирую.

— Скажи, ради Бога, как ты это делаешь? Стоишь на крыше с сигнальными флажками?

— Этторе Ломбардини знает всех влиятельных итало-американцев в Нью-Йорке. Он попросил их передать своим людям, чтобы те вложили деньги в наш банк. А в конце прошлой недели их попросили забрать деньги.

— Значит, ты сознаешься в махинациях с акциями?

— Да, но я заплачу тебе по пятьдесят долларов за каждую акцию из контрольного пакета. Ты не только не потеряешь ни пенни, но даже заработаешь.

Люсиль посмотрела на него с презрением:

— Значит, ты пустился на все эти ухищрения только ради того, чтобы заставить меня продать акции?

— А как еще я мог этого добиться?

Она уперлась руками в свои стройные бока и пристально посмотрела на мужа.

— Знаешь, что я сделаю? — сказала она наконец. — Созову Совет директоров и расскажу им то, о чем ты сейчас мне поведал. Я назову твои действия исключительно безответственными и опасными и буду настаивать на твоей отставке с поста президента. Как тебе это понравится?

Виктор поднял с пола газету.

— Отлично, — ответил он, — на твоем месте я поступил бы так же.

— Неужели тебя это не волнует?

— Нисколько. Я сам подумывал об отставке. Почему бы не открыть свой собственный банк? Множество «грязных итальяшек», как ты изящно выразилась, будут моими клиентами. Кстати, в любом случае я собирался остановить все это завтра утром, поскольку положение становится слишком сложным, ведь занервничали наши старые клиенты. Если изъятие денег будет продолжаться, дело может обернуться очень плохо. Но теперь ты можешь, свалив все на меня, восстановить доверие публики. По крайней мере, есть такая возможность. Хотя, кто знает...

Он углубился в газету. Люсиль нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, дела банка идут очень хорошо, и, возможно, Совет директоров решит, что ты поступила неразумно, и даже чертовски эгоистично, когда отказалась продать мне контрольный пакет.

— Мне плевать на мнение Совета директоров.

Виктор пожал плечами: