Век

— Не могу удержаться от мысли, что твоя мать была бы счастливее, если бы вступила в законный брак с твоим отцом. Потому что, хотя все свидетельствует об обратном, думаю, в душе Сильвия придает условностям большое значение.

— Но отец не верит в узы брака...

— Это всего лишь одна из его тщеславных причуд, которая служит рекламой его газетам. Но она не доказывает, что его нельзя уговорить обвенчаться с твоей матерью, особенно если действовать по принципу quid pro quo[42].

— Как это?

— Очень просто, Тони. Ты и я немало беседовали на религиозные темы. Мы обсудили Ватикан, и я обещал всемерно тебе помогать, если ты посвятишь себя церкви. У тебя будет, так сказать, сильная поддержка при дворе, что дает известные преимущества. Теперь перейдем к практической стороне дела. Твой отец много лет без устали нападал на церковь. Это, естественно, не могло не обеспокоить святого отца.

В наши дни церковь подвергается всяческому давлению, и нам нужна поддержка таких выдающихся граждан, как твой отец, а не плохие отношения с ними. Папа будет доволен, если сможет вернуть твоего отца в лоно церкви, по крайней мере через таинство брака. Конечно, он будет также чрезвычайно доволен, если ты соединишься с матерью-церковью в качестве священника. Но независимо от того, произойдет это или нет, если твоего отца удастся склонить к церковному браку с твоей матерью, Папа будет рад издать постановление, делающее тебя и твоего брата законными детьми.

Тони изумился:

— Так вы это называете услугой за услугу?

— Да. И надеюсь, это заинтересует тебя.

— Несомненно заинтересует.

— Настало время залечить раны прошлого, Тони. Ты обсудишь мое предложение с родителями?

— Конечно.

— Хорошо. Ну что ж, сегодня мы кое-чего добились. Вижу, тебе не нравится этот суп. Я понимаю тебя. Еда в Ватикане не рассчитана на то, чтобы вводить в грех чревоугодия.

Он звонком вызвал монахиню.

Полицейский фотограф щелкнул затвором, вспышка озарила обнаженный труп мгновенным сиянием. Франко заморгал от сильного света, потом повернулся к капитану, стоявшему рядом.

— Могу я закурить?

— Конечно, сенатор.

Они стояли в дверях номера третьесортной гостиницы, в котором были заметны следы борьбы: кровать в беспорядке, лампа опрокинута, вытертый ковер, на котором распростерлось голое тело, пропитан кровью. У молодой женщины было перерезано горло.

— Вам известно, кто она? — спросил Франко, закуривая сигарету.

— Пока нет, — ответил капитан по имени Мартино.

Полицейский хирург, обследовавший тело, поднялся и подошел к двери, протирая на ходу очки носовым платком.

— Любопытно. У нее было половое сношение, но я не уверен, случилось это до того, как она была убита, или после.

— После? — удивился Франко. — Вы шутите?

— Вовсе нет, сенатор. Естественно, я не могу сказать точно, пока мы не проведем необходимые лабораторные исследования, но на теле, особенно в области половых органов, видны синяки, которые появились лишь после смерти. После того, как прекращается кровообращение, любое давление на тело вызывает синяки, которые выглядят по-другому и легко различимы опытным глазом. Я бы не исключил вероятности того, что убийца совершил половой акт с трупом, хотя это и похоже на рассказы о вурдалаках.

— Бог мой! — воскликнул Франко, рассматривая молодую женщину. — Кому захочется заниматься любовью с трупом?

— Ну, по крайней мере она не предъявит претензий к его технике.

— В ваших словах есть смысл. Хотя это — мерзость. Что ж, дружище, не знаю, как благодарить вас за то, что позвонили мне. Это одно из лучших убийств, в которые вы меня посвятили. Не думайте, что в своей статье я не превознесу вас до небес. Конечно, если вы поймаете убийцу, — Франко сунул две сложенные банкноты по тысяче лир в руку Мартино, — вы удостоитесь еще больших похвал. Особенно если сообщите мне первому его имя. Спокойной ночи, синьоры.

Он пожал капитану руку, потом сбежал вниз по тускло освещенной лестнице гостиницы, вышел на улицу и стал ловить такси.

— Улица Дуе Мачелли, — сказал он, усаживаясь на заднее сиденье «фиата».

Такси с урчаньем двинулось по мосту через Тибр по направлению к Испанской лестнице. Франко закурил, обдумывая начало своей будущей статьи. В свое время он быстро сообразил, что одни лишь обличения в социалистическом духе не могут обеспечить большой тираж для его «Либерта», хотя они и составляют суть газеты. Он понял также, что рабочий класс, как и остальная часть общества, любит смаковать сплетни, скандалы и преступления. За все эти годы Франко установил обширные контакты с сотрудниками римской полиции, большинство из которых сообщали ему первому о совершенных преступлениях. И не только потому, что он им нравился и щедро платил за информацию, но и потому, что, как и они, был социалистом. Кроме того, у него была способность умело подать преступление. Конечно, он не мог соперничать с лордом Байроном, но ему было плевать на это: такая работа его захватывала, и он любил ее.